– А я бы и не стал спрашивать, – в тон мне сказал сторож, – я бы так, покурить стрельнул. Ну а сам, между делом, попытался бы всю правду-матку по глазам прочесть. А там, кто его знает: пробрался бы в дом как-нибудь, подсмотрел бы…
– … вызвали бы полицию, – насмешливо перебила я его, – вот что, дедуля! Думаю, вы уже давным-давно пробрались в дом и все осмотрели, разведали да вынюхали. А сейчас из чистого любопытства пытаетесь мне болты вкрутить. Разве не так? Может, скажете все-таки, что вас на самом деле интересует?
– Да стар я уже, дочка, – внезапно посерьезнев, сказал дед, – артрит у меня. Сил моих не хватит ни в грязь лезть, ни по плитам карабкаться. Шучу я: знаю ведь, что помыслы твои не имеют под собой ничего дурного. Какие там еще тайны? Просто слежу отсюда, как бы маньяк какой за тобой не увязался следом, – с печальной улыбкой добавил он.
– Ну, тогда, может, поведаете мне, зачем я, по-вашему, я хожу на стройку? – слегка сбитая с толку словами деда, растерянно спросила я, махнув рукой в сторону незавершенного дома.
– Да мало ли, зачем, – уклончиво ответил он, – видимо, тебе там нравится шастать просто так, без дела. Сказки, небось, какие сочиняешь…
– А вот и не угадали! – воскликнула я. – Не сказки сочиняю, а картины пишу! – немедленно соврала я, совершенно неожиданно для себя. Мне стало как-то жутковато от проницательности деда, который понял мое душевное состояние и был не слишком уж далек от истины, – я в академии художеств учусь, – и мне задали написать панораму: «Вид сверху».
– А-а-а, – с пониманием протянул старичок, – ну тогда ты правильное место выбрала! На крыше тебе никто не помешает. Это не то, что с моста рисовать! Ну а мольберт-то тама? – поинтересовался пытливый сторож, указав рукой, в которой звякнула связка ключей, на верхние этажи «моего» дома.
– Да, я его под кафельной плиткой все время держу.
– Ну смотри, дочка, плотнее закрывай его и прячь получше, чтобы дождик не намочил. А мне пора на вахту, – еще раз тряхнул связкой сторож, – а то я заперся снаружи, а вдруг шофер какой приедет.… Ну, удачи тебе!
Старичок засеменил обратно, а я, глядя ему в спину, с удивлением подумала, как порой не просто судить о людях. Взять хотя бы этого сторожа. Раньше мне приходилось встречать его в городе – даже в трамвае, бывало, вместе ехали. И всякий раз при этом я с интересом разглядывала его, точно загадочную магнетическую личность, пытаясь представить в своем воображении, кто он такой. И до тех пор, пока дед не раскрыл рта, мне казалось, что это бывший полковник в отставке, прямой и властный. Или, может быть, ученый, мыслитель, вроде Курчатова или Кюри. А тут заговорил – и оказался деревенским хитрецом с подковырками. Возможно, это длительная работа в цеху на штамповке сделала его таким стройным и жилистым. Ведь ни для кого не секрет, что порою высокие станки, за которыми не надо гнуть спину, способствуют выправке. А еще также не секрет, что иногда простые заводчане оказываются умнее и одухотвореннее интеллигентов…
Забегая вперед, замечу, что, пытаясь прочесть сторожа, я попала пальцем в небо: впоследствии он сыграл огромную роль в свалившихся на мою голову приключениях. Но мой рассказ только начинается – все еще впереди.
А пока, после нашей короткой беседы, магнетизм старого незнакомца безвозвратно улетучился вместе со шлейфом таинственности. Прав оказался он: сочиняю я сказки!
