— Да-а-а, это так… Ни хрена она не значит. Понравился эскиз. — соврал Змей, и смежил веки. — короче, харэ базар разводить. Свинец из меня выковыривай.
Она поджала губы, показывая неодобрение его грубости, и посмотрела ему в лицо. Лёха подмигнул ей, ощупал взглядом хорошенькую мордашку, курносую, в веснушках, с огромными, шоколадного цвета, глазами. Рот был великоватым для таких аккуратных пропорций других черт, но и придавал шарма. Хотелось впиться в сочные пухлые губы, терзать их, ласкать языком.
2. Глава 2
Дуняша порылась в пакете, и вручила Лёхе резиновый небольшой тренажер для развития кистей рук. Он непонимающе уставился на приспособление, утыканное мелкими шипчиками.
— Чё это за самотык? В услуги сестры милосердия входит утешить больного еще и сексуально? Девочка любит жесткие игры? — усмехнулся Змей.
— Размечтался! — фыркнула, смутившись его диким предположением Евдокия. — ну, смотри сам, будет ведь очень больно. Язык откусишь, я не виновата!
Он послушно зажал зубами резиновую «дубинку», глядя, как Дуся обильно поливает спиртовым раствором ладошки. Грудь её была прямо перед ним, от волнения девушка часто и шумно дышала, и под тканью розовой кофточки отчетливо вырисовывались изящные упругие холмики. Бабы у Змея не было давно, не до амурных дел в последнее время. А эта юная красотка сводила с ума своим соблазнительным телом, бесстрашностью, дерзостью.
Кожу на руках начало покалывать, до того тянуло стиснуть сиськи девчонки, помять, поиграть с ними. От грешных мыслей стало совсем невмоготу сохранять невозмутимость, и он глухо застонал. Дуся строго прошипела, продолжая ковырять смоченным в спирте пинцетом в ране:
— Тише ты, я и так стараюсь осторожно… Потерпи. Ты ведь мужчина!
Его пробрал смех. Было, конечно, адски больно, но наравне с этой болью, мучила и друга, прозаичная. Ширинку распирало, он чувствовал, как пробуждалось мужское естество, от близости и сладкого запаха Дуси кружилась голова. Лёха смежил веки, отвлеченно думая о чем угодно, только бы усмирить внутреннего чёрта, невыносимо просящегося на волю.
Не заметить его странного состояния Дуняша не могла. Нет, ему, разумеется, сейчас вовсе не кайфово, но что-то Лёха уж очень нервный стал. Закусив нижнюю губу, она вытащила расплющенный свинец, тщательно промыла края раны, и принялась накладывать антисептик, затем жгут и, наконец повязку. Искоса глянула на парня. Сидит, уронив голову на спинку, чуть слышно рычит, но держится молодцом. А ничего такой, симпатичный. Лицо мужественное, с легкой щетиной на впалых щеках, волосы густые, черные, как смоль, крупный рот с красиво очерченными губами. Крылья носа раздуваются, выталкивая прерывистое дыхание, кожа горячая, как кипяток.
Дуся обругала себя. Нашла время пялиться на бандита! И ни фига-то он не привлекательный, обыкновенный, таких тысячи. Но эта маленькая ложь самой себе не помогла сосредоточиться, да еще Лёха, гад, ничуть не ослаблял захват коленями, и ей приходилось стоять вплотную к нему.
Когда нечаянно выронила мокрую марлю на него, и потянулась за ней, рука уперлась в твердое под ширинкой штанов. Дуся отчаянно покраснела, не дура же, поняла, что у Лёхи эрекция.
На неё, что ли, так реагирует? Она не торопилась отнимать пальчики, сжимающие марлю, и, как завороженная, смотрела на вздыбившийся бугорок под джинсами парня. Её, как будущего врача, конечно, интересовала анатомия человека, но в эти секунды дело было не в этом.
