Куда подевалась мокрощелка? Дюма быстро пробежался по комнатам, заглядывая в каждую, которая была не заперта, но девчонки след простыл. Сучка, в окно вылезла. Уйти далеко не могла, тут заблудиться раз плюнуть, район-то, хоть и густо населенный, а хитро выстроенный — до автомобильной магистрали добрых шесть кварталов, можно плутать по улочкам бесконечно. Как по лабиринту.
— Дюма… — позвал Змей, возникнув неожиданно в коридоре.
Он пошатывался, держась за стену, харя бледная, как у трупака, глаза кровью налиты. Роман двинулся навстречу корешу.
— Слышь, Лёх, птичка твоя упорхнула. Ты как, братуха?
— Нормалёк. — прохрипел Змей, облизнув пересохшие губы. — долго я там валялся в нирване?
— Да не, не думаю. — почесал затылок Ромыч, помогая ему идти обратно. — полчаса, может, меньше. Я по району поколесил, мусоров нигде не видно. Не просекли они, где мы. Валить надо, Лёха. Давай, держись, щас доедем до Данилыча, он тебя подлатает путём.
— Дусю найти надо. — будто не слыша его, оборвал Змей, и вцепился в его запястье. — какого хрена ты её отпустил? Соображаешь, ска? В округе шпаны полно, обидят, не хуй делать. Куда она ушла?
— Да откуда я знаю. — с раздражением отмахнулся Роман, позабыв про провизию, оставленную в коридоре, и следом за другом выходя во двор. — ну, свинтила, и скатертью ей дорога. Не сдаст она нас, девка толковая, сам видел. Да и кто ей поверит? В заложницах была и спокойно ноги унесла, ага, как же. Короче, хуйней не страдай, грузимся и к Данилычу на дачу. Щас я брякну ему, чтоб наготове был, у него руки золотые, знаешь же — лепила от Бога, хоть и на пенсии давно.
Лёха резко отпихнул его, это простое движение отняло у него уйму сил. Приложив ладонь к больному плечу, он сплюнул себе под ноги, и процедил:
— Ты чё, ска, в уши долбишь?! Я сказал, девчонку найти надо. Темнеть скоро начнёт, шакалы из нор вылезут. Иди, тащи сюда бабки, и шмотки мои захвати. Трубу дай, моя сдохла. Данилыч подождёт, от царапины еще никто не помирал. За кого ты меня держишь, Ромыч? За дохляка какого-то?
Раздувать конфликт Роман не хотел, и без того проблем отгребли немерено. На хер Лёхе приспичило ту соску с ними тащить, он так и не понял, но сейчас не время спорить. Да и двинуть в морду другану никак, калечных бить — себя не уважать. Нрав у Змея тоже крутой, чуть что, звереет, потом доказывай, блять, что ты не овца.
— Ладно, не кипятись. — примирительно буркнул Дюма, утерев мокрый от испарины лоб. — в тачилу давай, жди меня. Я щас, только за баблом сбегаю.
— Сумка там её. И документы. — морщась от боли, напомнил Лёха, усаживаясь на переднее сиденье джипа, заляпанного в грязи. — проверь, чтоб ничё не завалялось после нас, менты если сунутся, пусть землю рылами роют, и ни хрена не найдут.
Голова кружилась, и он прислонился ею к мягкой спинке. В чем-то Ромыч, само собой, прав, им на хрен не нужны лишние напряги, но какая-то дьявольская сила заставляла его идти наперекор здравому смыслу. Он не понаслышке знал, что это за район, тут сплошь и рядом отморозки, а Дуся беззащитная девчонка, кто она и кто шпанята, которые по улицам шныряют. Изнасилуют в грязном подвале и по-тихому придушат, а труп закопают в лесочке.
Взгляд его упал на приборную панель. Ключей не было, и в душе шевельнулось беспокойство. Нет, их, разумеется, мог забрать Ромыч, но что-то Лёхе подсказывало — дело принимало скверный оборот.
