– А когда проекторы включилась?
– Да, в том-то и дело… Не включились они. Нежное оборудование не пережило перепад напряжения.
– Но…
Девушка непонимающе оглянулась – все столики были заняты, каждый посетитель занимался своим делом.
– Как видишь.
– Что-то мне не по себе стало.
– Понимаю. Чаю выпей – отпустит. Только иди за стойку – мне отчёт закончить надо.
Мужчина улыбнулся, надел наушники, отпил кофе и погрузился в работу.
Риэлтор ещё продолжала сбивчиво извиняться за задержку, а Лиза уже взялась за ручку двери парадной.
Домофона не было, и, прежде чем войти, девушка автоматически поглубже вдохнула свежий, промытый дождём, воздух, но внутри пахло, скорее, пылью, чем непрошенными ночлежниками. Подвалом не пахло тоже. Хорошо, значит, не наврали в объявлении – несмотря на почтенный возраст дома, коммуникации меняли относительно недавно. Лиза пошла пешком – смотрела на количество звонков на дверях. На удивление, коммуналок до нужного, четвёртого, этажа не было, а у некоторых кнопок сохранились явно старые, похоже, дореволюционные таблички – д-р Сульдевич, Михаил и Ираида Феозовы… Впрочем, ретро в Питере из моды не выходит, так что возможно новые хозяева просто оказались поклонниками стилизаций.
Поднявшись на этаж, Лиза остановилась, чтобы отдышаться – похоже, эта лестница, всё-таки когда-то была чёрной, слишком крута. Нужная дверь открылась, едва Лиза коснулась звонка. Хозяйке квартиры на вид можно было дать и шестьдесят, и девяносто – сухая, желтоватая, будто натянутая, но с трещинами морщин, кожа, невыразительные глаза, почти безгубый рот, волосы убраны под завязанный на затылке чёрный платок, руки сложены над по-старчески выпирающим животом.
– Здравствуйте, я на просмотр. Риэлтор должна была предупредить.
– На просмотр?
Голос у старухи оказался низким, грудным. Лизе показалось, что он эхом звучит где-то внутри её головы.
– Да, квартиру смотреть…
– Конечно. Квартиру. Самое время.
Лиза прошла за хозяйкой, входная дверь громко хлопнула у неё за спиной. Девушка вскрикнула и обернулась.
– Сквозняки.
Лиза посмотрела на старуху – та была уже в самом конце длинного коридора, освещаемого только мигающей лампочкой без абажура. В неровном свете казалось, что хозяйка не идёт, а перемещается со странной для возраста плавностью.
Телефон завибрировал в кармане. Снова звонила риэлтор.
– Елена, не переживайте, я уже…
– Лиза! Лиза, простите ради бога! Вы не поднялись ещё? Такое несчастье! Мне помощница записку оставила, дура – позвонить не могла! В общем, Ольга Львовна, хозяйка, скоропостижно скончалась. Сын не в Питере, похороны удалённо организовал, вступать приедет только через ме…
Лампочка взорвалась, осыпав Лизу дождём мелких, странно холодных, осколков.
Выкупить коммуналку оказалось не так уж и сложно. Да, конечно, ипотека, да, конечно, со всеми договориться, но, справедливости ради, всего пять комнат, две из которых достались в наследство от деда. Ну, и риэлтор попался хваткий – за месяц всё провернули.
С дедом Вика почти не общалась. Он и дедом-то ей не был – так, первый бабкин муж. Но пару раз виделись. Бабка, когда помирать собралась, всех троих бывших отыскать решила, но двое ещё раньше на тот свет отправились, а дед Борис явился и даже веник сирени приволок. Бабка, аж, слезу пустила. Вика на эти нежности для тех, кому за 80, смотрела со смесью жалости и презрения – им в гроб пора, а всё туда же, – но и не возражала особо.
