Есения хотела попасть к нему на лекции. И была уверена, что попадет, если будет учиться в Каянском.
А теперь…
Девушка едва носом не уткнулась в конспект. Волоски на загривке и шее встали дыбом. Прямо как у кошки, чувствующей опасность.
Она сидела с краю. Прямо рядом с лестницей, по которой он сейчас поднимался.
Она не смотрела на него. Ни к чему. Он пришел не ради нее. Нечего тут фантазировать и поддаваться каким-то иллюзиям. Скорее всего, Мазуров, как, например, соучредитель контролирует процесс обучения. Наблюдает, делает выводы. Есения не знала точно, чем он занимается!
Он же недавно был в гостях у мужа Алены. А сейчас снова в универе… У Есении голова шла кругом. Девушку кидало из огня да в полымя.
Напряжение росло в геометрической прогрессии. Она уговаривала себя не смотреть на него. Не следить за тем, как переступают по ступеням ноги в черных ботинках. Не прислушиваться к интуиции… И все же Яся вскинула голову, когда он оказался рядом.
Тушеваться ей точно не стоит. Прятаться не за что.
И все же она не верила в подобного рода совпадения, жизнь как-то отучила.
Сердце засбоило, когда Мазуров поравнялся с ней. Яся сильнее вцепилась в ручку. Он же сейчас просто пройдет, и все! Правильно?
Так и произошло. Потап кинул в ее сторону нечитабельный взгляд и проследовал далее, посеяв в душе девушки еще более сильную неразбериху. На полминуты она точно в зыбучие пески провалилась, даже шум в ушах перекрыл шум в аудитории и голос преподавателя. Но Есения быстро взяла себя в руки. Ей ли филонить и включать кисейную барышню.
Представительницы прекрасного пола успокоились не сразу. Смешки, разговоры, переглядывания. Яся даже на них разозлилась. Вот какого черта?.. А? Зачем он пришел во время пары?
– Я продолжу, можно? – съязвил Теодор Бертович, возвращаясь к лекции.
Есении кое-как удалось абстрагироваться от Потапа. Единственное, что смущало, – это некое ощущение, царапающее, нервирующее. Как будто на нее кто-то смотрит. Пристально, выжидающе.
Такое, наверное, случалось с каждым человеком. Когда кажется, что на тебя кто-то не просто смотрит в толпе, а клеймит, прожигает взглядом, отчего становилось очень неудобно, даже дискомфортно. Ясю подмывало обернуться и посмотреть, но она держалась. Лишнее это.
На нее мог смотреть кто угодно. Мало того, что она новенькая, так еще косячная. О ее истории многие знали. Такая сплетня! И многие, кажется, догадались, что появление Мазурова в аудитории не просто так.
– Тебе кранты, – просипел сидящий рядом с ней парень, мерзко улыбаясь. Зато вчера он что-то там говорил про попить кофе. Яся ответила категоричным отказом. Не до кофе ей.
Яся сжала зубы с такой силой, что послышался неприятный скрежет. Она могла ответить в том же духе, но зачем?
Выводы об этом прыщавом долговязом парне она сделала, смысл распыляться. Яся в целом предпочитала молчать, если была такая возможность. Она редко кому-то что-то доказывала, высказывала свою позицию, если только ее спрашивали. Конечно, когда дело не касалось лаборатории и экспериментов. Там она предпочитала быть в первых рядах.
Опять же никого не расталкивая локтями.
Жизненная позиция, от которой она не собиралась отступать.
Кожу на затылке продолжало покалывать. Яся старалась не обращать внимания. Это нервы. Ничего более. Нечего себя накручивать.
Ей все-таки удалось сосредоточиться на том, что говорил Теодор Бертович. Чтобы минимизировать раздражающие ощущения, она несколько раз дотрагивалась до шеи, даже потирала ее.
