Ей повезло застать Степана Макаровича, выходящим из своего кабинета.
– Добрый день…
– Дакова?
Он, кажется, даже немного удивился ее появлению.
Яся вцепилась в сумку.
– Я насчет учебы…
– А что насчет учебы? Иди на пару, Дакова. – Мальков нахмурился.
– Степан Макарович, так меня не исключают? – севшим голосом уточнила она.
– Иди… Потом поговорим. После занятий ко мне зайдешь.
Девушка быстро-быстро закивала.
Если бы ее исключили, то не бы допустили до занятий. Правильно же? Правильно?
День прошел как в тумане. Одна пара. Вторая. Есения старательно впитывала в себя все, что давали учителя. Из студентов ее никто не трогал, не донимал. Иногда она ловила на себе любопытствующие взгляды и, если они не несли агрессии, сдержанно кивала или дежурно улыбалась.
В остальном держалась в стороне.
В столовую она входила опять же с опаской. Почему-то ей казалось, что Алена в курсе дальнейшей ее судьбы.
Баридовой-Табасовой в столовой еще не было, и Есения заняла свободный столик. Присела и лишь тогда поняла, что ничего себе не взяла. Нервозность сказалась. Хорошо, что Яся вообще не потерялась и не застряла где-нибудь в туалете.
С туалетами и подсобками у детей детдома особые истории. У каждого своя.
Аленка появилась едва ли не вслед за ней. Увидев подругу, Есения помахала рукой, привлекая к себе внимание. Та кивнула и поспешила к ней.
– Я звонила Гордею, – сразу перешла к делу Алена, отодвигая стоящий рядом стул.
Яся с силой сжала руки, короткие ногти впились в кожу. Иногда одну боль легче заглушить другой. У них в детдоме была девочка, которая наносила себе увечья, лишь бы попасть в больницу, где, как она думала, ее никто не будет трогать. Ясе всегда было ее жалко. Она пыталась помочь, подружиться с ней. Не получилось.
Алена села за столик, положив дизайнерский рюкзак на соседнее свободное кресло.
– Итак, смотри, что мы имеем, – сказала она. Яся перестала дышать. – Как я поняла, никто тебя исключать не собирается. У тебя есть покровитель.
– Галина Дмитриевна, – с облегчением выдохнула Яся и, не выдержав, расплакалась.
Одинокая слеза покатилась по щеке. А это уже лишнее. Нельзя плакать в общественном месте. Нельзя показывать свою слабость.
За ними наблюдали. Мало того, что она была сплетней номер один, а уж когда к ней подсела Алена… Казалось, на них посмотрела половина столовой. Любопытство никуда не денешь, тем более о Ясе явно говорили последние несколько дней больше, чем о ком-то в этом месяце.
Алена хмыкнула и потянула из трубочки апельсиновый сок, с которым пришла.
– Моя мама тут ни при чем, так что спасибо можешь ей не передавать.
Яся замерла с поднятыми к лицу руками.
Адреналин ударил в голову, в висках запульсировало.
– Не твоя мама? – растерянно уточнила она, теряясь.
До начала новой пары оставалось не так уж много времени. Ей необходимо успеть что-нибудь перекусить. Завтрака у нее не было.
– Не-а. Я когда звонила мужу, у нас был и Потап. Засранцы чет там ржали. Гор сегодня взял выходной, не поехал в офис. С утра голова болела, но есть подозрение, что кто-то просто решил пофилонить.
У Есении происходил разрыв шаблонов. Она понимала, что Алена говорит про своего мужа. С любовью и легкой иронией. И в то же время Яся не могла отделаться от мысли, что она говорит про Гордея Табасова, человека, чья семья контролирует часть города и которому принадлежит университет.
А еще у них в гостях тот самый Мазур.
