А тот смотрит на нее изумленно и ничего не понимает.
«По-английски надо», - спохватываюсь я и не могу вспомнить простейшее слово.
- Воте… плиз, - выдыхаю, запинаясь. И снова удивляюсь. Обычно в ресторанах персонал вышколенный. Языки знает.
Но горло закрывается от жажды. Кажется, от гланд до пищевода раскаленная пустыня. Даже сглатываю с трудом. И с радостью смотрю на стакан воды. Будто ничего лучше в жизни не видала. Жадно пью и опять задыхаюсь. Натыкаюсь на внимательный взгляд Беляша. И снова пью, не могу удержаться.
Не обращаю внимание на гендира и втирающему ему что-то Мустафу. Принципиально не вникаю. Что там они обсуждают? Какая уже разница! Меня не касается. Приеду – уволюсь из этого дурдома.
- Может, еще воды? – кивает на пустую бутылку Маня.
- Попроси, - соглашаюсь равнодушно.
Безумно жаль зря потраченного времени. Не успею я детям подарки купить. Я же им обещала!
На глаза наворачиваются слезы, а во рту опять становится сухо. Снова тянусь к воде, оставшейся в стакане. Пью маленькими глотками и приказываю себе успокоиться.
– Нин, ты чего? – сквозь вату доносится до меня голос Мани. – Ты прям бледная такая! Тебе плохо? – раздваивается в глазах перепуганное Манино личико.
– Да что-то неважно, – еле ворочаю языком. Голова кружится сильно и воздух вокруг кажется пропитанным жаром. И с каждым вздохом опаляет нутро.
«Что со мной?» – пытаюсь связно мыслить. Но не получается. Спроси, как меня зовут, уже не отвечу. В голове каша. Словно кто-то залепил мозги вязким противным месивом.
– Мне нужно в отель, – заплетающимся языком прошу Маню. – Попроси вызвать такси.
– Да, сейчас скажу. Вызовут, – кивает она и расплывается у меня перед глазами. Убегает суетливо куда-то, а вернувшись, склоняется надо мной. – Машина сейчас приедет. Давай, вставай потихонечку. Я тебя в туалет провожу. Может, вырвешь, и полегчает.
– Да, ты права, – поднимаюсь с трудом. Вокруг моей талии обвивается ее рука. Хорошо, Маня рядом. Есть кому первую помощь оказать. Иначе бы пропала я тут.
– Идем, моя хорошая, – воркует Маня. – Сейчас два пальца в рот, и порядок. Будешь как новенькая.
– Спасибо, Манечка, – только и могу выговорить. А в туалете сразу прохожу в единственную кабинку. Долго сижу, пытаясь прийти в себя.
«Как меня так угораздило?» – вытираю со лба испарину.
Отравилась харчами в самолете? Я же больше нигде не ела. Кофе дома не считается.
«Вот я и попала в беду. Прав был Коля», – вытираю со лба испарину, и больше всего на свете мечтаю оказаться дома, в Москве.
– Нин, ты там как? Машина уже приехала, – стучится Маня.
На ватных ногах выхожу к ней. А рядом крутятся еще две какие-то женщины в черных одеждах. Косятся на меня, как на неведомую зверушку. Переговариваются между собой. С сочувственными улыбками показывают на кресло, стоящее в углу.
– Садись, посиди, – просит Маня. – Дима еще разговаривает… Скоро уже поедем.
Тяжело опускаюсь на мягкое сиденье. Пальцы скользят по мягкому велюровому подлокотнику, а внизу живота загорается огонь и пульсирует что-то. Инстинктивно опускаю руку на живот. Прикрываю глаза. Слышу сквозь туман, как одна из женщин коротко и гортанно приказывает кому-то. Будто птица кричит.
И тотчас же моей щеки касается холодная чужая рука. Сбрасываю ее машинально. Пытаюсь встать, но меня сзади кто-то удерживает, возвращая обратно.
– Вы с ума сошли! Отпустите меня! Маня, помоги! – кричу, пытаясь вырваться из чужих цепких рук. В панике распахиваю глаза.
