Шли они молча. Гоэмон был предельно сосредоточен и напряжен, и горный отшельник не мешал ему досужими разговорами, понимая, что малейшее неточное движение – и из зарослей вылетит стрела с отравленным наконечником или под ногами разверзнется глубокая яма с острым колом по центру. Тропа представляла опасность даже для жителей самой деревни. Детям и глубоким старикам вообще запрещалось ходить по ней. Множество ловушек было разбросано и по другим направлениям. Часть из них были сигнальными, а некоторые (в виде камнепадов) могли похоронить целую армию. Кроме того, на горных возвышенностях вокруг деревни были оборудованы наблюдательные посты, которые дымом подавали сигнал о приближении противника. А посреди деревенской площади имелась башня с колоколом, звон которого созывал всех синоби на защиту владений клана.
Наконец показались первые дома деревни и Гоэмон облегченно вздохнул. Мальчика тяготило присутствие ямабуси за спиной, тяжелый взгляд которого, казалось, пригибал его к земле. Вежливо поклонившись «спящему в горах» и получив в ответ слова благодарности, Гоэмон поторопился к своему жилищу. Сегодня из-за наказания, которое потребовало огромного физического напряжения, по милостивому распоряжению Учителя он пропускал занятия в школе ниндзюцу, поэтому весь остаток дня мог посвятить отдыху и домашним делам.
Горный отшельник задумчиво посмотрел вслед мальчику, затем кивнул головой, соглашаясь с какими-то своими мыслями, улыбнулся и направился к жилищу старого Хаттори Ясунаги, хотя, по идее, должен был, прежде всего, нанести визит старосте деревни. Ясунага давно отошел от дел и наслаждался заслуженным покоем. Тем не менее он пользовался огромным авторитетом, и не только среди своего клана. В прошлом он был знаменитым гэнином, и за его голову не раз назначили большие награды, но поймать Хаттори Ясунагу оказалось не легче, чем ветер в паруса судна, когда на море стоит полный штиль.
Дом Гоэмона представлял собой каркас, стойки которого опирались на небольшие камни с отверстиями в верхней части – для шипов. К стойкам крепились стены-решетки из тонких стволов бамбука, связанных жгутами рисовой соломы и оштукатуренных глиной. Внутри было несколько легких скользящих дверей и перегородок, оклеенных с двух сторон плотной бумагой. Дом имел пять окон, закрытых тонкой и прозрачной рисовой бумагой, пропитанной рыбьим клеем, защищавшим от влаги.
Мебели в доме не было (все спали на полу), за исключением китайского чайного столика, украшенного перламутром и лаковой росписью. Этот столик отец Гоэмона добыл, когда выполнял очередное задание; уж очень он ему приглянулся. Пол покрывали светло-зеленые циновки из рисовой соломы, обшитые черной тесьмой по длинным сторонам, а шкафы для утвари и постельных принадлежностей были скрыты внутри стен. Все комнаты имели углубление в полу, где стояла глиняная жаровня; с ее помощью отапливали помещения в зимнее время и кипятили воду для чая.
Деревянный пол настелили лишь в приемной комнате, где находилась и ниша токономы[10]. В остальных помещениях полы были глинобитными. На стене токономы висел древний свиток с изрядно потертой надписью старинными иероглифами – семейная реликвия семьи Гоэмона, под ним струился тонкий дымок курильницы, а на переднем плане на специальной подставке покоились красивые лакированные ножны с кусунгобу – тонким прямым кинжалом для сэппуку (харакири); честь в клане Хаттори была превыше всего.
