Я сказал: «Хорошо, что я не переводчик». Но ее мысль меня заставила задуматься, и я полночи не спал, размышляя о себе и о своем отношении к языкам.
Вернувшись в отель, Рудольф застал Гретхен в баре. Она пила коктейль и беседовала с молодым человеком в теннисном костюме. «В последние дни она довольно много пьет, что для нее вовсе не характерно, и заговаривает с первыми попавшимися мужчинами, что, – с усмешкой подумал Рудольф, – для нее весьма характерно». Действительно ли он слышал ночью за дверью тихие шаги в сторону ее номера? Но, вспомнив Ниццу, он подумал, что вряд ли имеет право упрекать ее. Собственно, а почему бы ей и не искать развлечений, если они помогают избавиться от одиночества?
– Позвольте представить вам моего брата Рудольфа Джордаха, – сказала она, когда Рудольф подошел к столику, за которым они сидели. – Бэзил… Я забыла вашу фамилию, милый.
«Наверное, выпила уже не меньше трех коктейлей, – подумал Рудольф, – если называет «милым» человека, чью фамилию не в силах вспомнить».
Молодой человек встал. Он был высокий, стройный, похожий на актера, с крашеными волосами, довольно смазливый.
– Берлинг, – чуть поклонившись, отрекомендовался молодой человек. – Ваша сестра рассказывала мне о вас.
«Берлинг, Бэзил Берлинг, – думал Рудольф, кивнув в ответ. – Кто этот Бэзил Берлинг? Англичанин, вероятно, судя по произношению».
– Не присядете ли с нами? – спросил Бэзил Берлинг.
– Только на минуту, – не слишком любезно отозвался Рудольф. – Нам с сестрой нужно кое-что обсудить.
– Мой брат – большой любитель обсуждений, – вставила Гретхен. – Не вздумайте с ним что-либо обсуждать.
«Нет, не три, а четыре коктейля», – решил Рудольф.
Подошел официант.
– Что вы будете пить, сэр? – почтительно спросил Бэзил Берлинг, член английского профсоюза актеров; он, несомненно, много работал над речью, понимая, что окончил посредственную школу.
– То же, что и вы, – ответил Рудольф.
– Три раза то же самое, – сказал Бэзил Берлинг официанту.
– Он хочет меня споить, – пожаловалась Гретхен.
– Вижу.
– Рудольф – главный трезвенник в нашей семье, – скорчила гримасу Гретхен.
– Кому-то ведь надо им быть.
– О Господи, сейчас начнется, – вздохнула Гретхен. – Бэзил… Как, вы сказали, ваша фамилия, милый?..
«Она больше притворяется, – подумал Рудольф. – Чтобы позлить меня. Я сегодня у всех на прицеле».
– Берлинг, – так же почтительно повторил молодой человек.
– Мистер Берлинг – актер, – сказала Гретхен. – Подумать только, какое совпадение, – полунаивно-полупьяно восхищалась она, – совершенно случайно встретились здесь, в баре, на краю света, и выясняется, что мы оба работаем в кино, а? – Передразнивая молодого человека, она старалась говорить на английский манер, но он, по-видимому, и не думал обижаться.
– Нет, серьезно? – В голосе англичанина звучало удивление. – В самом деле? Как же я сам не догадался.
– Ну, не комплимент ли это! – Гретхен игриво дотронулась до руки Рудольфа, словно забыв, что он ее брат. – Я должна открыть вам страшную тайну, – улыбнулась она Бэзилу Берлингу и сделала очередной глоток. – Я не кинозвезда.
– Не может быть! – с наигранным удивлением воскликнул Берлинг.
«Пора от него отделаться, – подумал Рудольф, – не то придется просить помощи у швейцара».
– Да, – продолжала Гретхен, – я за кадром. Я из девочек с трауром под ногтями. По уши в ацетатной пленке. Я занимаюсь монтажом. Вот моя тайна и открыта. Я обычный скромный монтажер.
