Уэсли вышел из кают-компании.
– Кролик, – обратился Рудольф к Дуайеру, – скажите, как Томас вам платил?
– А он мне не платил, – ответил Дуайер. – Мы были партнерами и в конце года всю выручку делили пополам.
– Ваш договор, или соглашение, существовал на бумаге?
– Нет, – ответил Дуайер. – А зачем нужны были бумаги?
– Кому принадлежит яхта? Только ему или вам обоим? Или ему и Кейт?
– Мы поженились всего пять дней назад, Руди, – сказала Кейт. – Для серьезных дел у нас еще времени не было. «Клотильда» принадлежит Тому. Документы в том же ящике. Вместе со страховым полисом на судно и прочими бумагами.
– Я был у адвоката… – снова вздохнул Рудольф.
«Еще бы», – думала Гретхен. Она стояла у двери, смотрела на палубу и размышляла над телеграммой от Билли. Телеграмма была краткой, сухой и почти официальной, словно ее послал вежливый, но совершенно посторонний человек. Она, конечно, плохо разбиралась в армейских порядках, но не сомневалась, что солдату положен отпуск на похороны. Она звала Билли и на свадьбу Тома с Кейт, но он ответил, что слишком занят организацией передвижения армейских и штабных машин по дорогам Бельгии к Армагеддону, чтобы танцевать на свадьбах полузабытых родственников. Она тоже, наверное, пришла ей в голову горькая мысль, входит в число этих полузабытых родственников. «Ладно, пусть веселится в Брюсселе. Достойный сын своего отца». И попыталась снова сосредоточить внимание на брате, терпеливо старавшемся распутать клубок людских судеб: «Еще бы, конечно, Руди тут же побежал к адвокату. Смерть – это уже по части законников».
– …у французского адвоката, – продолжал Рудольф, – который, к счастью, хорошо говорит по-английски. Мне рекомендовал его управляющий нашего отеля. Адвокат разъяснил мне, что хотя вы все живете во Франции, тем не менее, поскольку ваш дом на воде, а не на суше – согласно французскому праву, плавающее под американским флагом судно является территорией Америки, – то лучше всего обратиться к американскому консулу в Ницце. Есть ли на этот счет возражения?
– Действуйте, как находите нужным, Рудольф, – откликнулась Кейт.
– Я тоже на все согласен, – сказал Дуайер. Голос у него был тоскливый, как у мальчишки, которого вызвали к доске решать задачу в ту минуту, когда за окном идет игра в бейсбол.
– Сегодня же постараюсь поговорить с консулом, – пообещал Рудольф. – Посмотрим, что он посоветует.
Вошел Уэсли, принес сберегательную и чековую книжки и банковские отчеты за последние три месяца.
– Можно мне взглянуть? – спросил Рудольф у Кейт.
– Вы его брат.
«Вечно люди стараются переложить всю ответственность на Руди», – подумала Гретхен. Рудольф взял у Уэсли книжки и бумаги. Проглядел баланс местного банка. На счету оставалось немногим более десяти тысяч франков. «Около двух тысяч долларов», – пересчитал Рудольф. Потом открыл сберегательную книжку.
– Одиннадцать тысяч шестьсот двадцать два доллара, – объявил он. Его удивило, что Томас сумел накопить такую сумму.
– Больше я ни о чем не знаю, – сказала Кейт. – По-моему, это все его, так сказать, состояние.
– И еще яхта, – напомнил Рудольф. – Что будем делать с ней?
На минуту в каюте воцарилось молчание.
– Что касается меня, – мягко и спокойно отозвалась Кейт, поднимаясь с места, – то я, например, знаю, что буду делать. Я ухожу с яхты. Сейчас же. – Она одернула подол старого, тесного платья, стараясь прикрыть пухлые, в ямках, загорелые колени.
