Нить времен - страница 4

Альберт перевел. Радость медленно сползала со скучнеющих лиц его собеседников. Дама кивнула и вальяжно проследовала обратно в зал ожидания, объявить своим компаньонам, что комедия закончилась, их разоблачили.

Пока Альберт раскуривал свою сигарету, итальянец вручил ему свою визитную карточку. Они познакомились, пожали друг другу руки.

– Комплименты! – воскликнул Рокко. – Где вы так научились итальянскому? У вас превосходная речь.

– Я прожил пару лет в Италии, – ответил Альберт и, как обычно бывает в таких случаях, немного рассказал о себе.

– У вас отменные лингвистические способности. Браво! Не все итальянцы способны выражать свои мысли так, как вы, – сказал Рокко. – Я живу в России уже пару лет, но так, увы, и не научился говорить по-русски. Вы, случайно, не переводчик?

Альберт ответил, что вообще-то нет, но в Италии приходилось несколько раз заниматься англо-итальянскими переводами, в частности помогая одной из неправительственных волонтерских организаций Третьего сектора переписываться с ООН и ЮНЕСКО.

– Не сомневался, что вы владеете еще и английским, – обрадовался Рокко. – Пожалуйста, напишите мне при первой же возможности.

Альберт повертел в руках визитку Рокко: на ней был указан в числе прочего адрес электронной почты. В девяностые Альберт уже пользовался электронной почтой, и ему понравился этот способ сообщения, хотя собственного адреса у него до сих пор не было. Он решил, что как только заведет электронную почту, то обязательно черкнет пару строк Рокко. На том и расстались, успев перед объявлением московского рейса перейти на «ты».

Добравшись наконец домой, Альберт начал потихоньку вживаться в изменившуюся до неузнаваемости действительность. Он поселился у родителей и для начала отправился на курсы вождения, чтобы получить права – частный извоз оставался универсальным резервным вариантом заработка, как и в советское время, – а затем и на компьютерные курсы, открытые в старом здании Академии наук. Окружающим казалось, что он ведет себя странновато. Он чувствовал себя то новорожденным, которому нужно научиться ходить, то существом с другой планеты, которое не всегда способно считывать коды землян. Освоив MS Office и Windows на курсах, он завел себе электронную почту и написал Рокко. Тот откликнулся немедленно: предложил Альберту как можно скорее вылететь на Сахалин, в город Чехов, где он, как выяснилось, работал директором по производству в крупном проекте. Оказывается, он горячо рекомендовал Альберта как отличного переводчика и уже сейчас его компания готова была предложить оклад, который выглядел привлекательнее, чем среднее предложение всех местных работодателей, с кем Альберт к тому времени успел встретиться. Разумеется, Альберт согласился.

Районы и времена года… Кэмден… Брикстон… Коулун… Монг-Кок… Эглинтон… Дандас… руа Асорес… Пантанелли… Монтесьепи… Тестаччо… Трастевере… Чехов… Осталось только чувство горечи, словно привкус железа во рту, словно затянувшийся сезон дождей на душе и терпеливое ожидание бесславного конца, очередного падения, соскальзывания в знакомую черную пропасть, на краю которой привык топтаться в последние месяцы вновь обретенной, отвоеванной свободы. Страх перед неизбывными бессонными ночами, так сильно похожими на кромешный, липкий мрак, молча притаившийся в бетонных лабиринтах душного перенаселенного острова. И восторг по утрам. Ощущение полноты жизни, лишь от того, что начинается еще один день, хотя бы еще один день, который можно прожить чистым. Каждый день учиться ходить и общаться, подобно новорожденной душе, вернувшейся с того света и хранящей все еще слишком живые воспоминания о мутном и гулком болезненном мареве в мозгах и о нескончаемых нашептываниях внутреннего ужаса в сердце ночи, даже теперь при ярком свете дня. Леха Бурят при встрече попятился и побледнел взаправду: «Вот уж кого никак не чаял увидеть живым». Оказывается, больше пары месяцев жизни они мне по внешним признакам не отводили. Сравнивали с другими, кого уже успели похоронить. Вот почему так много брали взаймы тогда пластинок и редких книг – боялись, пропадет зря добро, делили наследство при моей жизни. Слава богу, хоть «Closer» на виниле меня дождался, хотя слушать его тяжело. Новый город, новое начало, новые шансы сделать доброе дело. Когда ты топчешься, балансируешь на краю пропасти, ты не думаешь о шансах на новую жизнь, не мечтаешь о звездах с неба, нет, ты привыкаешь думать о том, как бы успеть сделать хоть что-нибудь хорошее перед тем, как начнешь скользить уже вниз, начать и завершить хоть одно мизерное доброе дело, чтобы все это было не зря, чтобы придать хоть толику смысла всему тому, через что прошел, почему-то или зачем-то до сих пор оставаясь живым, в отличие от тех других, от всех остальных.