Утащили бочку джефа из аптеки Моссовета.
Да слегка переборщили, наколовшись мульки сраной,
Увидали они глюку, что повяжут всех их вместе.
Глюки с мульки – это вкусно!
Глюки с мульки – это классно!
Заходите, глюки с мульки!
А наркоты подоспели прям в разгар прихода глюков,
И давай ширяться джефом, не бодяжа марцифали!
А чекисты да бендерцы, всяки люберцы да негры
Побросали все баяны и бодяжные машины.
И уебывать помчались в направленьи ФэЭрГэ, бля,
Позабыв про бочку джефа, канули в века навечно!
– Пел про себя Блим Кололей, лишь слегка переиначивая слова знакомой песни. У него было приподнятое настроение, ибо автобусная остановка была рядом с полукаличной, а на ее помоечке нашлись терки, одну из которых Блим Кололей заполнил и теперь шел вырубать джеф.
Район действительно оказался классным. В первой же драге Блима Кололея отоварили. Правда один из пузырей оказался «негро вигро», темного стекла, и полезной жидкости в нем явно было меньше, чем положенные десять кубов.
Выбрав подходящую домину, Блим Кололей поднялся на лифте к последнему этажу, вышел на черную лестницу и расположился на ступеньках. Бодяжить.
– Мне себя ужасно жаль,
Я подсел на марцифаль.
И теперь брожу один,
Вырубая эфедрин!
Эфедрин, эритро эфедрин,
Эритро эфедрин, любимый изомер… —
Чуть ли не в голос распевал Блим Кололей, бодяжа жидкость в темном пузырьке. Но когда он это ширнул, он не почувствовал обычного действия. Прихода не было, зато на языке появился четкий вкус корвалола. И Блим Кололей понял, что его наебали. Но остался второй фуфырь. Он немедленно пошел в дело.
Приход от этого пузырька превзошел все ожидания. Блим Кололей, как был, с задранным рукавом и баяном в другой руке улегся на ступеньках, смежив веки.
Вдруг послышались чьи-то шаги. Двое поднимались по лестнице к пролету, на котором приходовался Блим Кололей. Поняв, что он все равно не успеет собрать стрем-пакет, и собственного постремания не избежать, Блим Кололей решил не реагировать, и наслаждаться таской пока это возможно.
Но, странное дело, эти двое прошли мимо. Они аккуратно перешагнули через разложенные на носовом платке баяны и прочую аппаратуру и пошли дальше. Заскрипела железная дверь, и вновь послышались приглушенные, что-то обсуждающие голоса.
Блим Кололей расслабился. Если не постремали сразу, значит, не постремают вообще. Он открыл глаза, сел и закурил.
Вскоре опять скрипнула дверь. На верхней площадке появились двое. Мужик в ватнике и тетка.
– А, – Радостно осклабился мужик, – Очухался?
Блим Кололей кивнул.
– Колешься? – Спросила тетка.
Прокашлявшись, Блим Кололей хрипло сказал:
– Ага…
Мужик и тетка стали спускаться, при этом мужик лыбился и подмигивал:
– А мы-то идем лифт чинить и тебя видим. Лежишь и не дышишь. Думали ментов вызывать надо. Помер наркоман. Ан нет. Живой!
Чем это ты колешься-то?
– А вот. – Показал Блим Кололей фуфырь из-под джефа. – Лекарство такое.
– Ишь ты!.. – Покачал головой мужик. – Не, по мне лучше это…
Он распахнул ватник и показал торчащую из штанов бомбу «Кавказа».
– А мне мое лучше… – Возразил Блим Кололей.
– Ну, как знаешь… – Хмыкнул мужик и скрылся из поля зрения Блима Кололея.
Встав, Блим Кололей прошелся, разминая ноги. Стены были здесь покрыты разными надписями, типа «Вася – мудак», «Ебу целок» с номером телефона, «Спартак – чемпион». Но внимание Блима Кололея привлек странный убористый текст. Приноровившись к чужому почерку, он прочитал:
