– Как ты это определил?
– Вел он себя странно…
– Но ты обратил внимание на это только после того, как его оправдали…
– Да, так бывает.
– Ладно, хватит гадать, у тебя есть доказательства? Нет. Вот и не гадай… Лучше расскажи, как привычный сиделец, что с нами будет дальше?
– А ничего не будет, каждый день одно и то же… до конца срока, тебе четверо суток, а мне девять.
– Слушай, а зачем тебе все это, демонстрации, протесты. Ты ведь специально хочешь выделиться среди остальных, а не, наоборот, скрыться и уйти от ответственности, не получить взыскания?
– Кто тебе сказал, судья?
– Нет, это видно невооруженным глазом.
– Невооруженным, говоришь, впрочем, так оно и есть. Я набираю бонусы.
– Что набираешь?
– Бонусы… Основания к будущему поощрению или преимуществам.
– Для чего?
– Чтобы уехать за границу…
– А так уехать не получается?
– Получается, только выгодней, чтобы я был лицом, пострадавшим от режима…
– Теперь понятно, но ты странный человек, только что обвинил в стукачестве одного из собратьев по несчастью, и вдруг открываешься человеку, которого абсолютно не знаешь.
– Это объяснимо, у меня есть к тебе собственный интерес.
– И какой же?
– Хочу проконсультироваться…
– Твою мать, вот уже два дня все пытаются у меня проконсультироваться…
– Не все, Виталий Сергеевич, а только Замятин и я.
– А кто такой Замятин?
– Не делай вид, что не знаком с ним, это твой двойной тезка и издатель.
– Вот как?
– И ты понимаешь, почему мы оба воспользовались сложившейся обстановкой.
– Здесь, пожалуйста, подробней, – заметил Крамор искренне.
– Пожалуйста, – сказал Алесь, – мы находимся в уникальной ситуации, в любой другой, если бы я подошел к тебе, мог просто послать меня, а сейчас у тебя такой возможности нет. Логично?
– Да.
– Так вот, я собираю материалы для книги.
– О чем будет эта книга?
– О якобы великих ученых…
– Это неоригинально, в последние десятилетия об этом не писал только ленивый.
– Знал, что так скажешь, но я пошел другим путем. Связал научные достижения наших соотечественников с их ментальностью и общим уровнем развития науки…
– В Беларуси?
– Нет, исследовал период российской дореволюционной и советской истории…
– А почему не Беларуси, сейчас это модно…
– Мировую науку нельзя сравнивать с наукой Беларуси. Противовесом ей может быть только СССР или Россия.
– Ну, пусть будет так…
– Именно так, и не иначе.
– И что у тебя получилось?
– Много интересного материала. Говорят, основой национального самосознания является история. А национальная история – миф чистейшей воды.
– Это так, и не только у нас. Как правило, здесь срабатывает стереотип, свойственный элитам, у нас хуже, чем у них.
– Да, но этот стереотип подтверждается фактами.
– Например?
– Количеством нобелиатов.
– Дались вам они.
– Тем не менее… Количество ученых в СССР было такое же, как в США, но при этом у нас всего 10 Нобелевских премий против 160 в США. В Австрии – 10 нобелевских лауреатов. В Швейцарии – 12, в Голландии – 14, в Швеции – два десятка. Во Франции, Германии и Великобритании – более 50.
– Ясно, национальная история – миф. И ты готов его разоблачить?
– Да. Хотя это не только сложно, но и в определенной степени бесполезно.
– Почему?
– Потому что миф стоит на авторитетах, иногда дутых. А если ты посягнул на авторитет, тебя его сторонники могут порвать в клочья.
– Почему?
– Потому что все бездари кормятся авторитетами, прикрываются ими, и если они лишаются авторитета, то лишаются щита…
