Мне тоже приходила в голову эта мысль, но позволить кому-то резать мамин костюм казалось кощунством.
Ира внезапно сделала хитрые глаза и загадочно пропела:
– Алис, слушай... а если так? – и указала пальцем куда-то вверх, я посмотрела – там ничего не было. И в тот момент, когда я опускала голову, Ирка ткнула меня в плечо сигаретой.
Я рот раскрыла от шока, глядя на пропаленный круг на границе рукава и плеча, прямо в шов, хирург грёбаный.
Ира изобразила наигранные круглые глаза, медленно прижала пальцы ко рту, издевательским тоном пища:
– Ой, какая я дура, как я могла!? Позволь мне загладить свою вину! Я заплачу, и даже не спорь, я должна это сделать, иначе я себе не прощу! – Сделала нормальный голос и приказала: – Снимай.
Я сняла – не идти же с дыркой. Мне было даже интересно, что она теперь сделает. Она сняла с вешалки свою куртку и протянула:
– На, на один день сойдёт. А вечером пойдём в ателье. А лучше вообще по магазинам. И не вздумай "быть скромнее", я тебя умоляю, будь сукой ещё сучее той суки! Выгонят значит выгонят, на тебе ипотека не висит. А позволять так с собой обращаться нельзя. Иди. Благословляю тебя на подвиги, мой рыцарь пиджака и фотошопа! – и чмокнула меня в щеку, заставив засмущаться, рассмеяться и всё простить. Она всегда делала за меня то, что я не могла. Не знаю, как я вообще когда-нибудь смогу жить без неё.
***
Дорога на работу мне очень нравилась – много неба, много зелени, рядом река, дорога почти пустая. Рабочие заводов, видимо, либо приходили раньше, либо не ходили пешком – по дороге пару раз проезжали автобусы с названиями фирм, я видела, как они забирали рабочих у метро. Сначала задумалась о том, чтобы попроситься с ними, но потом решила прогуляться – сейчас был тот волшебный период мая, когда Питер забывает о своей мрачной репутации. Весь мир вокруг как будто пел что-то весёлое на своём непонятном языке, но ритм ощущался, деревья спешили расти, цветы расплёскивали аромат без чувства меры, птицы звали друг друга размножаться. За спиной раздался рокот мотоцикла, и мои мысли тоже резко свернули в сторону размножения.
Ирина не специально вчера задницей виляла, это автоматически включается.
Я честно пыталась бороться, но бёдра жили своей жизнью, с удовольствием ловя ритм мелодии, в которую складывались птицы, ветер, каблуки и мотоцикл.
Он обогнал меня, и сердце опять прошило сладким ужасом – грёбаное зеркало заднего вида, он обязан в него смотреть, но я-то не обязана, почему я это сделала?
Мотоцикл свернул за угол и замолчал, я в который раз попыталась запахнуть на груди куртку – естественно, она на мне не застегнулась, мы с Иркой были одного размера только в плечах, больше нигде. И куртка – не пиджак, в офисе мне придётся её снять, а под пиджаком у меня была белая водолазка, и я только сейчас задумалась о том, что она какая-то слишком обтягивающая.
Я не буду скромнее, Люда, прости.
***
Я была уверена, что в кабинет поднимусь позже него, и удивилась, когда дверь оказалась заперта. Остановилась у стены в замешательстве, посмотрела на телефон – без пяти девять.
Со стороны лестницы раздались шаги, у меня от них замерло всё внутри, как будто свело судорогой все органы, паника накрывала желанием сбежать, я осмотрелась – длинный коридор упирался в стену с одной стороны, с другой ко мне приближался Михаил, занимающий весь коридор, как будто припирал меня к стенке.
