За спиной, по обе стороны от занавеса, видны и боковые входы в другие помещения, чьи окна не так давно мелькали под лестницей на капитанский мостик. Рамы их дверей украшены барочными кариатидами с изображением безымянных воинов. За левой дверью располагалась спальня капитана, небольшое помещение, где тосковала резная кровать с балдахином, а напротив неё была уборная и кладовая. Команда для справления нужды пользовалась общим гальюном, который, как это принято, располагался на носу корабля. Капитан же имел персональную уборную, дабы не покидать каюту и со всеми удобствами проводить там своё время. В этом же помещении находились шкафы и сундуки для хранения личных припасов и прочих вещей капитана Кингарда. Под этой каютой находилось ещё две похожие – старпомская, в которой, помимо старшего помощника, спали штурман и кок, и кубарь квартирмейстера, вместе с которым жили главные канониры.
– А те, кого ты взял в команду, уже знают об этом? – посмотрев на капитана Кингарда, с ноткой загадочности спросил Раль’Араней.
– Хах! – усмехнулся он. – Да кто им скажет-то! Нужно продемонстрировать, а я уж чуть было не забыл.
Стоило Оуэнну Джитуа поднять руку и слегка напрячься, как снаружи внезапно раздался хлёсткий и пронзительный крик, что недолго после сменился неумолкаемым смехом. Капитан развеял какое-то заклинание. Тирэльзар, обернувшись, собрался выбежать, как следом, стукнув по столу, рассмеялся и Кингард. Сидящий рядом штурман тоже не остался в стороне, он улыбнулся. Фар'Алион Таро безразлично наблюдал.
– Что вы сейчас сделали? – незамедлительно спросил герой.
– Сделал, хах! Я явил бывшим рабам истинную натуру моей команды. Им надо знать, надо привыкнуть. Хоть сила и велика, тяжело удерживать иллюзию постоянно.
Потихоньку поднеся руку под сочащийся из окон тусклый свет лун, капитан сжал кисть, с которой в моменте буквально облезла кожа, оголив не первого столетия кости. Камзон его помрачнел, словно состарился, даже появились потёртости, дыры и глубокие чёрные пятна.
– Проклятие… – пробормотал Тир, поняв, что его догадки были верны.
– Проклятие? – удивился убравший ноги со стола капитан. Он поправил свою треуголку, а затем воскликнул. – Чтоб вас обоих, ты говоришь прям как Раль’Араней! Это глупо, ведь он не превозмогает подобные мне вещи!
– Конечно, они мне чужды, Оуэнн! – возразил Соломон.
Бедуин всю дорогу был спокоен, из-за чего эта серьёзность слегка напрягла волшебника. Но он оставался непоколебимым.
– Не забывай, чего мне это стоило!
– Не бушуй мне тут! – грозно ответил ударивший по столу капитан. Он поднёс свою голову ближе, отчего лицо поблёкло и явил лику голый череп с седыми волосами, гнилыми зубами и без глаз. Треуголка была порвана. – Я прекрасно знаю, что тебе пришлось сделать! Я шёл твоими следами, не забывай это.
Капитан Кингард вновь сел как прежде, медленно положив согнутую в локте правую руку на подлокотник. Другой же, он вновь сотворил заклинание, чьи магические частички сумел услышать лишь волшебник.
– О чём это вы? – промолвил Тир.
– Ты ему не говорил, Джерум?
– Сам ведь просил держать язык за зубами. Я хорошо помню, я не нарушаю своих обещаний, друг.
Бедуин кивнул.
– Слушай внимательно, Тирэльзар Фаэрэссд-тар. – жутко опустив нахмуренные брови, начал, посмотревший прямо в глаза волшебника, воин пустыни. – Внимай каждому моему слову, но не смей говорить никому впредь об услышанном. Это всё Альтурнот…
