– Матильда Айзерманн здесь примерно вашего возраста. Когда эта фотография была сделана в 1900 году, у нее на попечении было десять братьев и сестер и работала она неквалифицированным рабочим в компании Венделина Веннингера.
– Какое совпадение, – взволнованно воскликнула Хлоя.
Она сделала вид, что не понимает, что в городе едва ли найдется семья, чья судьба никак не была связана с Веннингерами. Даже городской музей был фондом основателя компании, чья фигура из камня мрачно смотрела на школьный класс со своего места на фонтане.
– В ближайшие дни мы узнаем, на что была похожа жизнь Матильды.
Лина застонала, когда учительница прочитала заголовки заданий: «Личная гигиена», «Питание», «Школа и образование», «Быт», «Трудовая жизнь», «Брак и семья», «Болезни и досуг».
– Мода, – воскликнула Хлоя. – Я беру моду.
Госпожа Айзерманн проигнорировала ее реплику.
– Вы будете работать группами, – объявила строгий заместитель директора.
– Мы с Софи берем моду, – вмешалась Хлоя, не привыкшая к тому, чтобы ей отказывали. – Мы всегда интересовались модой.
– Матильда Айзерманн радовалась, что у нее вообще было что надеть, – резко прервала ее госпожа Айзерманн. – Там, где царит бедность, для моды не остается места.
– Тогда досуг, – невозмутимо сказала Хлоя. – Досуг звучит хорошо.
– Вы будете заниматься условиями работы на заводах Веннингера, – определила госпожа Айзерманн. – Детский труд, право голоса, аспекты здоровья.
Хлоя открыла рот и снова закрыла его. Заместитель директора так резко взглянула на нее, что она уже не смела возразить. Возражения госпоже Айзерманн не проходили безнаказанно.
– Что нам взять? – спросила Бобби у Лины. – У тебя есть идея?
– Вы обе займетесь жилищными условиями, – приняла решение госпожа Айзерманн.
Она передала им листы и раздала оставшиеся темы остальным командам из двух человек.
– У вас есть время до 16:00, – объявила она.
Ученики взяли свои задания и билеты и приступили к штурму музея. Лина, погрузившись в себя, потащилась внутрь.
– Ну? – взволнованно спросила Бобби. – Как обстоят дела с таинственными часами с датой? Ты еще что-нибудь узнала за время Пятидесятницы?
Бобби все еще была прежнего мнения: Лина нашла хронометр среди вещей родителей и не знала, что с ним делать.
– Наверное, это просто украшение, – уклончиво сказала она. – Ничего захватывающего.
Взгляд Лины скользнул через Бобби к какой-то дальней цели. Бобби обернулась. Лина со всей серьезностью уставилась на пустую скамью, словно это было ее тайное желанное место. Бобби замахала руками перед лицом подруги.
– Это не может быть все, – возмущенно сказала она. – Странные световые знаки, тепло, материал. Мы же все это не выдумали!
Взгляд Лины вернулся к действительности. Она выглядела потерянной, словно вернулась из далекой галактики.
– Даже если и так, – сказала Лина.
Бобби не могла понять, почему ее подруга внезапно перестала стремиться докопаться до сути.
– Неужели тебе больше не интересно? – отрешенно спросила она.
– Сначала я должна убедиться, что не останусь на второй год, – сказала Лина.
На ходу она читала написанное на листе.
– Опишите типичное утро в жизни Матильды Айзерманн, – прочитала она вслух. – Утренняя рутина, это не помешало бы Хлое.
Бобби ухватила ее за рукав.
– Ты хочешь сдаться? – ошеломленно спросила она.
– Я не хочу больше тратить время на размышления о прошлом, – сказала Лина.
Бобби ненавидела нерешенные судоку, пустые поля в кроссворде ежедневной газеты и неразгаданные загадки. Бобби доводила до конца все, что начинала. Только когда дело не касалось восьмисотметровой пробежки на тренировке по гандболу, где у нее регулярно кончался воздух на отметке в четыреста метров.
