— Ложись, — подскочила я, не думая, и подхватила его под руку. — Давай…
Он, к счастью, повиновался, а я метнулась в ванную за мокрым полотенцем. Не лед, так хотя бы холодная вода немного поможет от стремительно наливавшейся гематомы на скуле.
— Спасибо, — тихо прохрипел, когда я залезла рядом и приложила полотенце к его лицу.
— Не за что, — глухо выдавила… и почувствовала, как по щекам покатились слезы.
Сдержать эмоции не удалось, и вскоре я уже полноценно рыдала. Он молчал. Лежал, положив руку поверх ушибленного живота, и будто пережидал мою истерику. Хотя откуда мне знать, что у него в мыслях?
— Как ты сюда попала? — вдруг спросил он.
— Мне позвонили из службы занятости, — я шмыгнула носом. — Платить обещали так хорошо, что я даже не задумалась.
— Так нужны деньги? — открыл он глаза.
— Думала поступать осенью в Смиртоне. Поэтому да, нужны… — Голос охрип.
Я вытерла слезы свободной рукой и обняла колени, ежась в комок.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать два…
Он болезненно поморщился, тяжело вздыхая, и снова прикрыл глаза, а я пустилась рассматривать его вблизи. Спросить, сколько лет ему, не решалась. Но прежнего желания ничего о нем не знать уже не было.
— Как тебя тут найти?
Я моргнула, не понимая, и он снова устремил на меня свой режущий взгляд:
— Если вдруг тебя не приведут когда-нибудь, а мне удастся выбраться…
— Сегодня меня вернули в жилой корпус для обслуживающего персонала. По главному коридору если идти, то он четвертый по счету.
— Что еще тут есть? — сузил глаза пытливо.
И я рассказала все — что, где, сколько персонала, отсеков, оборотней и клеток. И что людей в черных спецформах вижу впервые.
Он выслушал меня внимательно, потом медленно сел, едва успела перехватить мокрое полотенце:
— Давай есть.
— Я не хочу.
— Ари, надо есть, — устало поднялся он, и я впервые испытала к нему жалость. — Не давай им лишнего повода тащить тебя в медотсек.
— Они все равно будут таскать, — возразила. — Мы теперь с тобой подопытные экземпляры. Не пойму, что они хотят найти…
— Слабое место, — взялся он за тележку и покатил к кровати. — Таких, как я.
— И в чем же слабое место? — подобрала я ноги.
— Ты теперь мое слабое место. — Он снял крышку с подноса. Еда была простой — тушеное мясо, овощи. Но оборотень все равно ко всему придирчиво принюхался, прежде чем наложил мне тарелку. — Ешь.
— Ты можешь мной не командовать? — возмутилась я.
— Может быть когда-нибудь смогу, — посмотрел на меня. — Поешь, пожалуйста. Тебе нужны силы.
— Я не могу есть, когда у меня стресс. Но меня все равно накормили стейком — не переживай. Ужинай сам.
Он медленно вздохнул и уселся на кровать, притягивая к себе тарелку:
— Хорошо.
Я смотрела на него, долго не решаясь задать первый вопрос:
— Как ты сюда попал?
— Не помню, — провел большим пальцем по нижней губе.
А я впервые обратила внимание на его пальцы — длинные, с узорами вен…
— А как тебя зовут, помнишь?
— Эйдан Хант.
Спрашивать его о чем-то начинало даже нравиться. В основном тем, что еще совсем недавно казалось невозможным.
— А лет тебе сколько?
— Тридцать семь.
Ох, черт. Я для него ребенок.
— А семья у тебя есть?
Он бросил на меня странный взгляд:
— Нет, конечно.
— Почему? — растерялась я.
— Потому что только одиноким я мог на тебя повестись.
— Как это? — нахмурилась я.
— Не знаю. Не уверен, —и он облизал губы. — Просто чувствую, что ты особенная. Ты не даешь мне снова уйти в забытье в звере. И эти… — он поморщился. — Говорят, что я тебя выбрал. Видимо, слабость они уже научились находить.
