– Я думал об этом, – ответил я. – Но я услышал, как он вошел, и знал точно, где он находится. Все, что ему удалось увидеть, – это Тварей в Зеркале.
– Тварей в Зеркале?
– Да. У вас их разве нет?
– Думаю, нет. А что они делают?
– Ползают.
– О!
– Пойдем. Я тебе покажу их.
– Ты уверен, что это прилично?
– Уверен.
Потом, в доме, она уперлась лапой в свое отражение и сказала, глядя в зеркало:
– Ты прав. Они – ползают.
– Они еще и цвет меняют, когда приходят в возбуждение.
– Где вы их взяли?
– В заброшенной деревне в Индии. Все умерли от чумы или сбежали.
– У них, наверное, есть какое-то применение…
– Да, они липкие.
– О!
Я проводил ее к дому Джил, и, прощаясь, она сказала:
– Боюсь, я не могу пригласить тебя зайти или показать тебе что-нибудь из наших вещей.
– Не беспокойся.
– Ты сегодня ночью будешь вынюхивать?
– Придется идти в город.
– Желаю удачи.
Мы расстались с Ларри на перекрестке у его дома и вернулись к себе. Во дворе я учуял запах филина и увидел Ночного Ветра, сидящего на ветке того самого дерева, которое раньше навестил Шипучка. Может, его оставили сторожить? Я проворчал: «Добрый вечер» – и, не получив ответа, поспешил в дом, дабы подтвердить или опровергнуть свои опасения. Но внутри никого не было и никем посторонним не пахло. И все было как надо. Значит, просто шпионил. Когда делать нечего, мы наблюдаем друг за другом.
Джек ушел заниматься своими приобретениями. Я предался собачьей дреме в гостиной.
Весь день шел дождь, поэтому я почти не выходил. А если выходил, то недалеко. Никто мне не встретился. Я совершил больше обходов дома, чем обычно, отчасти от скуки. Не без пользы.
Когда я зашел в подвал, Тварь вела себя необычно тихо. Скоро я понял почему. У нас протекла крыша. Вода просочилась у стенки, сбежала по просевшей балке, и на расстоянии нескольких футов от нее уже образовалась лужа, которая постепенно росла. Одно мокрое псевдощупальце вытянулось в направлении круга, ему оставалось еще дюймов десять продвинуться, после чего круг был бы прорван.
Я взвыл долгим, громким, заунывным воем, подходящим как раз для таких случаев. Потом прыгнул на мокрую полоску и стал кататься в ней, впитывая воду своей шерстью.
– Эй! – закричала Тварь. – Прекрати! Этому суждено было случиться!
– И этому тоже! – огрызнулся я и стал кататься в самой луже, стараясь впитать воду.
Промок насквозь. Потом покатался по сухому полу, размазывая влагу в таком месте, где она испарится без вреда.
– Проклятый пес! – оскалилась Тварь. – Еще несколько минут, и мне бы удалось вырваться!
– Наверное, это просто неудачный для тебя день, – ответил я.
На лестнице раздались шаги, вошел Джек и, увидев, что произошло, пошел за шваброй. Вскоре он уже убирал остаток лужи и выжимал тряпку в раковину, а Тварь кипела от ярости и становилась розовой, голубой и бледно-зеленой. Потом Джек подставил под капли ведро и велел позвать его, если появятся еще протечки.
Но больше их не было. Я проверял регулярно всю вторую половину дня. С наступлением темноты дождь прекратился, но я подождал еще несколько часов – чтобы быть уверенным, – прежде чем вышел из дому.
Прежде всего я выкопал уже ставшим скользким кусок отравленного мяса, который закопал днем раньше. Я взял его и, подойдя к дому Оуэна, положил на виду у входной двери. В доме было темно, и Плута нигде не было видно, поэтому я немного порыскал вокруг.
Под старым дубом на заднем дворе я обнаружил восемь больших плетеных корзин разной степени завершенности и еще семь поменьше. Вокруг лежало много толстых веревок, неподалеку стояла лестница. Производство у замухрышки налажено неплохо…
