Старый раздолбанный катер причаливает, и Хан уже издали машет нам рукой – здоровенная черная фигура, словно вытесанная из камня. Он спрыгивает, и галька осыпается под его тяжелыми ботинками. Он подходит ближе.
– Привет, Бешеный Барон! Привет, Орленок, здравствуй, Путеводная Звезда.
Орленок – это я. Путеводная Звезда – Элм. Когда я только познакомилась с Ханом, они с Элмайрой знали друг друга уже два года и он называл ее так.
Это прозвище… Даже когда люди встречаются, ограничиваются простым набором слов: «солнышко», «детка», «любимая». Элм – Звезда. Особенная. Когда Хан впервые назвал ее так, я спросила, какого черта. Она вместо ответа предложила придумать прозвище мне, и я стала Орленком. Даже сейчас многие зовут меня так, хотя Орленок разучился летать и, кажется, малость спятил. Это немного режет слух, но я не возражаю. Прозвище связывает меня с прошлым, с моими невидимыми крыльями, с моей надеждой. Если надежда сдохнет… что ж, останусь Огонечком. Кроме Элм, больше никто (помимо Дэрила) не использует это личное, оставшееся с приюта, обращение.
– Привет, Хан!
Элм радостно повисает у него на шее, целует в щеку. Черт возьми, я не понимаю их отношений. Вместе курить марихуану, трахаться пару раз в неделю, говорить правду – для Элм это вполне себе «серьезно». Он всегда рядом. Между ними «искрит», «горит» и «все сложно». Сложно, но крепче, чем у тех, кто окольцевал друг друга. Это, наверное, все, что мне нужно знать.
Я предлагаю немного пройтись, прежде чем возвращаться в Город. Мне хочется дойти до места, откуда вчера доносился запах вереска. Элм и Хан удивленно переглядываются: знают, что я не любитель пеших прогулок. Но они всегда уступают моим просьбам, особенно после того, как я вышла из больницы. И редко задают вопросы.
Одинокий Остров – необычное место, похожее на неровно пропеченный пирог. По краям – низкие песчаные побережья, которые часто подтапливает, в центре – горы и плато, окаймленные Олдвудом – Старым Лесом. А в одном месте лес обрывается, переходя в пустошь, – дыра в пироге. Туда редко забредают островитяне: их дома в основном в центре и на побережье. Единственное жилище, стоящее на самом краю пустоши, принадлежит Хану.
Под деревьями Олдвуда темно, но темнота не похожа на ту, что окружает Город. Она живая и полна цветных бликов. Листья на земле шуршат под ногами и все еще не потеряли своих красок. Пробегают белки, взлетают птицы. Больше никаких звуков.
Мы задерживаемся здесь только чтобы пошвыряться листьями друг в друга и похохотать, пугая несчастных птичек. Потом прибавляем шагу, и вот впереди уже спуск, просвет – пустошь. И я снова его чувствую. Легкий приятный запах вереска.
Элмайра ускоряет шаг. Она распустила волосы, и ее темные пряди теребит ветер. Раскинув руки, моя подруга глубоко вздыхает. Осень… И воздух как будто сделан из хрусталя… Скоро пойдет снег, возможно, уже завтра. У нас никогда не знаешь, как поведет себя погода. Нужно наслаждаться тем, что тебе предлагают.
Раздается знакомое шипение открываемой банки с каким-то зубодробительным алкогольным пойлом, прихваченным Ханом… Время летит незаметно. Мы разговариваем о ерунде. Все замечательно: плохая выпивка, холодный воздух, тупые шутки и минимум предчувствий, дурных или хороших. Мы – просто компания друзей, прогуливающихся в выходной. Не герои.
Но вскоре гармонии приходит конец. Поднимается ветер, такой холодный, что продирает до костей. Вчера он тоже был, но я не чувствовала его потому, что на моих плечах был плащ Джона и…
