Откуда-то из глубины пришло желание, томное, болезненное, непреодолимое. Лекси начала дрожать так сильно, что он отстранился, посмотрел на нее.
– Ты в порядке?
Ей хотелось ответить: «Нет, не в порядке», но, увидев его глаза, она поняла, что безвозвратно погибла. Ее потянуло к нему с такой силой, что она сама испугалась. Опасно так сильно желать чего-то в жизни, но опаснее всего желать его любви.
– Все хорошо, – солгала она. – Просто замерзла.
Он привлек ее к себе.
– Придешь сюда завтра вечером?
Они пошли по неверному пути; ей бы следовало сейчас притормозить, сказать, что им нельзя любить друг друга, и на том поставить точку. И сделать это прямо сейчас, пока она еще может. Ей бы следовало сказать ему «нет», сказать, что она не согласна рискнуть дружбой с Мией, но, когда Лекси посмотрела на Зака, у нее не хватило сил отвергнуть его. Он обладал способностью усмирять ее боль в душе.
«Опасность, Лекси, – молча твердила себе она, – скажи «нет». Подумай о своей лучшей подруге и о том, что так важно для тебя». Но когда он снова ее поцеловал, она прошептала:
– Приду.
Джуд сидела в кровати, слушая вместе с Майлсом вечерние новости. Вокруг них громоздилось пуховое одеяло в шелковом чехле, похожее на дрейфующее облако. Последние несколько дней – фактически сразу после танцев – ее материнский радар начал подавать мощный сигнал. С Заком что-то произошло, и она не могла понять, что именно. Ее всегда очень тревожило, если терялась связь с детьми.
– Зак порвал с Амандой, – наконец произнесла она.
– Угу, – отозвался Майлс.
Она посмотрела на мужа. Как такое могло быть, что при любой драме, происходящей в этом доме, он всегда сохранял внешнее спокойствие? Майлс обвинял ее в том, что она не мама, а вертолет: сплошной шум и суета, никогда не выпускает своих детишек из поля зрения, но если это так, тогда он спутник, вращающийся по такой далекой орбите, что ему нужен мощный телескоп, чтобы увидеть, что творится в собственном доме. Видимо, этому его тоже обучали в медицинском колледже. Майлс прекрасно усвоил, как справляться с собственными эмоциями.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Вообще-то я мог сказать и еще меньше. Обычное дело.
– Я слышала от Молли – ей говорил Брайсон, – что Зак вел себя очень странно после тренировки. Мне кажется, он не так спокойно переживает разрыв с Амандой, как кажется со стороны. Ты бы с ним поговорил.
– Я взрослый мужчина, он подросток. Разговорами тут не поможешь. – Майлс улыбнулся жене. – Вперед, действуй.
– Ты о чем?
– Тебе же до смерти хочется расспросить его о том, что происходит. Ты ничего не можешь с собой поделать, поэтому – вперед! Выслушай сына и поверь ему, когда он скажет, что Аманда тут ни при чем. Ему семнадцать. Я в его годы…
– Твое буйное прошлое не служит утешением. – Она чмокнула мужа в щеку и перелезла через него, чтобы выбраться из кровати. – Я скоро.
– Поверь, я знаю.
Джуд, улыбаясь, вышла из спальни.
На втором этаже повсюду горел свет. Как обычно, ни один из ее разумных детей не освоил невероятно сложную координацию руки и глаза, необходимую, чтобы щелкнуть выключателем. Она остановилась у дверей Мии, прислушалась. Оказалось, что дочь разговаривает по телефону. Либо с Лекси, либо с Тайлером.
Джуд прошла дальше, к комнате Зака. У закрытых дверей она помедлила, решив, что не станет забрасывать его вопросами или советами. На этот раз она будет просто слушать.
