В 19:15 она вышла из квартиры, чтобы встретиться с Ленкой, пообещав перед этим маме вернуться не позже 21:00.
Насте показалось, что Ленка начала фонтанировать впечатлениями от вечера субботы – этого великого вечера, ознаменованного ее первым свиданием с Вовкой, еще до того как Настя оказалась в пределах слышимости.
– Ой, он принес мне розу, мы танцевали все медленные танцы, он представил меня другу как свою девушку, – Ленка захлебывалась от восторга.
– И во сколько ты вернулась домой? – поинтересовалась Настя.
– В 2 часа, утром был настоящий скандал. Я теперь наказана на целый месяц – никаких вечерних прогулок.
Лена помрачнела.
– Как же ты сегодня вырвалась?
– Сказала, что иду к тебе за книжкой для реферата. Так что мы только посмотрим одним глазком, как там наши голубки, а потом зайдем к тебе, ты мне дашь книгу какую-нибудь.
С минуту подруги молчали. Вдруг Настя стукнула себя ладонью по лбу.
– Ленка, мы ж забыли, что к пенькам не подобраться – там же сугробы.
– Точно. Но давай все-таки сходим туда, посмотрим.
Девчонки остановились там, где заканчивался переулок, именуемый в народе Темным за то, что ни один фонарь в нем никогда не работал. Далее шла Краснофлотская улица, за которой начинался лес. Возле дома, расположенного прямо напротив полянки, имелся работающий фонарь. Благодаря ему школьницы могли видеть, что происходит у пеньков, не приближаясь к ним, оставаясь надежно укрытыми в темноте переулка.
На самом высоком пеньке сидел парень – очевидно, Васька все-таки пробрался по сугробам к полянке. Он был похож на сиротливого воробья на шесте, и Настя в который раз усомнилась в нужности и правильности всей этой затеи.
– Вероника не придет.
– Кто знает, кто знает, – с недоброй усмешкой возразила Ленка.
Минуты шли, но Насте казалось, что время застыло, как и все вокруг. Не шевелился сидевший на корточках Васька, замерли сосны у края леса, ни единого человека не было на улице, даже холодный воздух вокруг оставался абсолютно неподвижным.
– Лен, ну что она ненормальная в сугроб лезть. Сидит себе дома.
В этот момент на улице показалась Вероника. Она решительным шагом направлялась к полянке, будто ее совершенно не смущали сугробы и то, что она не знала, кто такой этот таинственный автор записки.
Вероника остановилась в нескольких метрах от пеньков и замерла, отлично вписавшись во всеобщую абсурдную картину безмолвия и неподвижности. Настя не могла слышать, произнесли ли эти двое хотя бы слово. Зато из Темного переулка было отлично видно, что Вероника резко развернулась на 180 градусов и так же решительно, как приближалась к поляне, отправилась прочь.
– Ну-у-у, так не интересно, – протянула Лена.
– А что ты ожидала увидеть? Страстный поцелуй?
– Ну, не страстный поцелуй, а хотя бы небольшую разборку.
Настя не помнила, в какой момент это началось: только что она смотрела вслед удаляющейся Веронике, и улица выглядела самым обычным образом. Но уже в следующий момент ее воображение нарисовало фурхов. Ей представлялось (так явно, так отчетливо), что отвратительные твари неслись в разные стороны – в лес, в переулки, во дворы частных домов.
Прошло всего пару минут. Вероника исчезла в темноте, воображаемые (или настоящие?) фурхи разбежались. Краснофлотская опять была пуста. Была пуста, если не считать Васи, о котором девчонки совершенно забыли, наблюдая за Вероникой.
Парень слез с пенька и выбрался на дорогу, преодолев сугробы. Он остановился на том месте улицы, где еще совсем недавно стояла Вероника, и стал смотреть в темноту – туда, куда ушла девушка, будто надеялся, что темнота все же вернет ее. Потом медленно поплелся прочь.
