– Но она испугается. Заплачет. А я не хочу, чтобы мамочка плакала.
– Если мы останемся здесь, мы замерзнем и заболеем.
– О! Мама не любит, когда болею я. Вся на нервах. Кричит.
– Тем более. Я обещаю тебе, что мы ненадолго. Погреемся – и обратно.
– Ты плохо выполняешь обещания, помнишь?
– Я исправлюсь.
– Выпью одну, нет, две кружки горячего какао – и сразу обратно.
Лиза оценила скромные владения Виктора. Тесная однокомнатная квартира на третьем этаже построенного в прошлом веке панельного дома, была отремонтирована и обустроена под строгим контролем и непосредственным участием бывшей женой Виктора.
«Гармонично и просто, без лишних деталей и хлама» – любила говорить Евгения и часто корила мужа за нежелание избавляться от ненужного.
Чтобы скрыть обшарпанный скрипучий паркет, Евгения уговорила мужа расстелить линолеум, стены оклеили однотонными, сдержанность в отделке разбавили мебелью и цветными занавесками на окнах, потолок побелили и повесили причудливые люстры.
И все получилось, по мнению Виктора, идеально. Особенно когда молодожены стали обставлять гнездышко техникой, мебелью и прочей домашней утварью.
В тесном коридоре нашлось место для миниатюрной открытой вешалки для одежды, подставки для обуви, настенного квадратного зеркала, обрамленного позолоченной рамкой и обитого тканью в викторианском стиле пуфика.
В комнате выделялся украшенный желтыми подушками пепельно-серый угловой диван с деревянными ножками. Над диваном, по центру, нарисованный карандашом портрет Евгении. Напротив – белая гостиная стенка с множеством ящиков и шкафов для хранения верхней одежды. Единственный свободный угол у окна занимало кресло, рядом – высокий торшер с белым абажуром и журнальный столик. В центре комнаты – прямоугольный белый ковер.
– Вы живете один? – спросила Лиза, когда помыла руки и уселась на кресло, спрятав босые ноги в тапочки не по размеру.
Дома было тепло и уютно.
– Сейчас, да, – ответил Виктор, готовя шоколадный напиток на кухне.
– А кто эта красивая тетя?
– Ты говоришь про портрет?
– Ага.
– Моя жена.
– Как её зовут?
– Евгения.
– Как мальчиков. Она красивая. Очень. Такие длинные волосы. А кого они цвета?
– Цвета солнца.
– Ого. Где она?
– Э…
– Умерла? Только не говорите, что она умерла! Ненавижу смерть!
– Нет, Лиза, она не умерла. Дай ей Бог здоровья.
– А у меня папа умер. Вот. Я правда, его ни разу не видела. Поэтому и не скучаю, как по маме. Но решила: что смерть буду ненавидеть. Надо же какая бяка эта смерть, взяла и забрала моего папу. Так ведь нечестно. Я играла бы с ним. Честно скажу: любила. А она забрала его. Эгоистка. Так меня мама часто называет. – Молчание. И вопрос. – Тогда почему ваша жена не здесь? Уехала и скоро вернется? Я угадала?
– Все очень сложно. Не просто объяснить.
– Вы попытайтесь, а то я совсем запуталась. И я не из глупых.
Виктор вышел из кухни, держа в руках две кружки с горячим шоколадным напитком, и поставил их на журнальный столик.
– Что будешь кушать? Что любишь?
– А конфеты у вас есть?
– Сейчас принесу.
Набив рот шоколадными конфетами «Ромашка», Лиза с шумом отхлебывала какао:
– Так где ваша жена?
– Уехала в другой город. Живет с другим дядей. Она рада переезду.
– А с вами ей было невесело?
– Наверное, нет, раз ушла.
– Вы любите её?
– Да, – без раздумий ответил Виктор, несмотря на два года прожитых в разводе.
– А она – не любила, да–да. Я знаю. Поэтому у вас такие грустные глаза.
