Он бросил подозрительный взгляд на барометр рядом с книжным шкафом, потом перевел взгляд на деревья за окном и добавил:
– Зима будет суровая. Это видно по тому, как ярко светят по ночам звезды, особенно в созвездии Большой Медведицы. И лето было дождливым…
– Лето?
– Все знают: если лето дождливое, то зима будет холодной и ветреной.
– Я не знала. Это важно?
– Конечно. Долгая и суровая зима затрудняет мореплавание. Из-за льда и сильного ветра суда движутся медленно и не успевают в срок прийти в пункт назначения.
Тильда огляделась по сторонам. Комната была полна воспоминаний о времени, проведенном Герлофом в море. На стенах висели черно-белые фотографии судов, на которых он ходил, именные таблички и документы в рамках. А также фотографии его покойных родителей и жены. «Время в этой комнате словно остановилось», – подумала Тильда.
Она села напротив Герлофа и положила на журнальный столик диктофон с подключенным микрофоном.
Герлоф посмотрел на диктофон с подозрением, как до этого взглянул на барометр. Тильда заметила, что он переводит взгляд со звукозаписывающего устройства на нее и обратно.
– Надо просто говорить? – спросил он. – О моем брате?
– Помимо прочего, – ответила Тильда. – Это ведь не сложно?
– Но зачем?
– Чтобы сохранить воспоминания… Не дать им исчезнуть, – объяснила Тильда и добавила: – Конечно, ты проживешь еще долго, Герлоф. Я ничего такого не имела в виду. Просто хотела записать твою историю на всякий случай. Папа очень мало рассказал о дедушке до своей смерти.
Герлоф кивнул:
– Можно поговорить. Но когда разговор записывается, нужно внимательно подбирать слова.
– Ничего страшного, – заметила Тильда. – Всегда можно перезаписать кассету.
Когда она позвонила в августе и спросила насчет записи, Герлоф согласился не раздумывая. Наверно, он просто был рад, что она переехала жить в Марнэс. Однако сейчас было видно, что ему не по себе.
– Он уже включен? – спросил он тихо.
– Нет, пока нет, – ответила Тильда. – Я предупрежу перед тем, как включить.
Тильда нажала клавишу записи, и диктофон включился. Тильда кивнула Герлофу:
– Итак, мы начинаем.
Она выпрямила спину и низким от волнения голосом продолжила:
– Это Тильда Давидсон. Я в Марнэсе у Герлофа, брата моего дедушки, чтобы поговорить о нашей семье и жизни дедушки в Марнэсе…
Герлоф наклонился вперед к микрофону и уточнил:
– Мой брат Рагнар жил не в Марнэсе. Он жил на побережье в Рёрбю.
– Ах да. И каким он тебе вспоминается?
Последовала пауза.
– У меня много воспоминаний, – наконец сказал Герлоф. – Мы вместе выросли в Стенвике в двадцатые годы, но потом пошли разными путями… Рагнар купил домик и стал ловить рыбу и выращивать овощи, а я переехал в Боргхольм, где женился и купил мою первую лодку.
– Как часто вы встречались?
– Пару раз в году, когда я был дома. На Рождество и летом. Чаще Рагнар приезжал к нам в город.
– По праздникам?
– Да, Рождество мы отмечали в семейном кругу.
– И как это было?
– Многолюдно, но весело. Мы накрывали роскошный стол. Селедка, картошка, окорок, свиные ножки, картофельные клецки. Рагнар привозил много сушеной и копченой рыбы и всяких солений и маринадов.
По мере того как разговор продолжался, Герлоф становился все расслабленнее. Они говорили еще полчаса, но после долгой истории о пожаре на мельнице в Стенвике Герлоф поднял руку и слабо махнул. Тильда поняла, что он устал, и отключила диктофон.
– Замечательно, – сказала она. – Ты столько всего помнишь?
