Сна больше не было.
***
Матвей Иванович писал письма часто. Такая была терапия, как он сам тихо себе говорил. Конечно, никакого ответа не ждал, просто нужно было выговориться – он не умел и не желал это сделать вслух. Да и монолог человека в пустой квартире по всем принятым в обществе правилам представлялся чем-то странным, даже безумным, а это имело для Матвея Ивановича значение. Писать и читать представлялось Матвею Ивановичу более естественным для человеческой природы, чем говорить и слушать. Он ничего не мог с этим поделать и очень печалился от того, что в обществе все было наоборот.
«Где ты теперь?» – этот вопрос он задавал в каждом письме, проговаривал его мысленно, глядя на луну из своего крохотного, теплящегося огоньком тусклой люстры окна. Он не верил ни в Бога, ни в черта, но он почему-то знал, что человек не может исчезнуть просто, что он переселяется, переезжает куда-то, оставляя здесь физическую оболочку, которую с каждым годом все тяжелее носить, все большего внимания требует она к себе, все большего терпения – необходимость тратить жизнь на ее интересы. Матвей Иванович знал по себе, и это при том, что он не болел – просто старел, как все люди, изнашивался, как все тела. Он полагал, что человек – это зреющий огурец или кокон, в котором наливается силами бабочка, что тело по мере того, как вызревает сама личность, сама человеческая единица, перестает исполнять свою функцию, отмирает и в конце концов отваливается. И новая жизненная сила, взросшая в стареющем теле, сила самостоятельная, взвивается над этим миром и мчится в другие – туда, где и начинается жизнь
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
