– Не допрашиваю, а собираю информацию. И собираю её на основании того, что вы с убитой – родственники. Более того, есть основания полагать, что перед своей гибелью она искала встречи с вами.
– Да? – вяло удивился Чернецов. – С чего вы это взяли?
– Она была убита недалеко от вашей квартиры по улице Тимирязева. Вам это известно?
– Нет. Я уже отвечал вам.
– И вы не обратили внимание на милицейское оцепление у вашего дома в тот вечер?
– Обратил, но выяснять подробности не стал. Торопился в автосервис. Меня там ждал друг.
– Хорошо. В таком случае, скажите: у вас есть предположения, кому могло быть выгодно убийство вашей двоюродной сестры?
– Нет. Не представляю себе. Я не знал, как сложилась её судьба после смерти бабушки. А у вас, господин следователь, уже есть версии?
– У меня, к сожалению, пока тоже нет. Нам также мало что известно о её жизни, поэтому любая информация может быть важна. Собственно поэтому и прошу вас оказать возможное содействие следствию.
– Я могу быть чем-то полезен? – осторожно поинтересовался Саша.
– Можете, – быстро отозвался следователь. – У меня к вам есть просьба.
– Какого рода?
– Откровенно говоря, не особо приятного. Я хочу, чтобы вы взглянули на фотоснимки, сделанные на месте убийства. Опознала убитую её мать, Майя Фессель. Так что это – всего лишь формальность.
– Показывайте.
Папку, лежащую на столе и ждущую своего часа наконец-то открыли и следователь извлек из неё стопку фотографий. Как и следовало ожидать, они производили жуткое впечатление. Роза с широко распахнутыми глазами и с тёмной дорожкой у уголка рта, лежала в кровавой луже. Снимки были монохроными и оттого, и лужа, и нелепый плащ, в который убитая была одета, казались чёрными. Саша поневоле вспомнил тот пасмурный день, когда встретил её, возвращаясь домой. Потом мысли увлекли в далёкое детство, когда эта незаметная женщина заботилась о них с бабушкой, а он никогда этого не ценил, не видел, не ощущал. Она искала его зачем-то спустя столько лет и вот теперь лежит в этой жуткой луже. Почему?
Следователь, внимательно следивший за реакцией собеседника, правильно расценил его состояние и ровно произнёс:
– Понимаю вас. Гибель человека сложно воспринимается, особенно, если знал его в детстве, когда жизнь кажется бесконечной. Но это пройдёт, поверьте. Выпейте спиртного, легче будет, – и Слепин огляделся в поисках бара.
– Спасибо, я в порядке. Это действительно Роза. К сожалению, могу добавить, что изменилась она не в лучшую сторону.
Следователь кивнул:
– Года и пули никого не красят.
– Господин следователь, а как вы поняли, что это именно Роза Фессель? – Саша задал давно волнующий его вопрос. Он хорошо помнил, что в новостных хрониках упоминалось: при женщине не было никаких документов, указывающих на её личность.
Слепцов пристально посмотрел на Сашу, провёл рукой по седой коротко стриженой голове и медленно ответил:
– Счастливая случайность, если можно так выразиться в данном случае. Майя Фессель, мать Розы, увидела репортаж с Тимирязева по телевидению и обратилась к нам сама.
– Кажется, она пьёт.
– Да, хроническая алкоголичка. Однако дни просветления случаются даже у неё. Откуда у вас информация о Майе Фессель?
– От её брата.
– Что-то Борис Вениаминович разговорился. Не похоже на него. Мы знакомы по некоторым судебным делам. Он сильный адвокат.
– Может быть, по-родственному, – предположил Саша.
