– Познакомьтесь, это Рита – моя лучшая подруга, соседка по комнате и талантливый переводчик, – представила она.
– Тогда тебе у нас будет скучно, – мягкий голос сразу расположил к себе. – Я Жан, а это мой друг и одногруппник Марк.
Я не знаю, что связывало этих двух парней, но они были совершенно разными. Жан – худой интеллигент с искренней улыбкой, мягкими манера, притягивал к себе. Марк же вызывал отторжение. В отличие от Жана, чистенького и приглаженного, Марк выглядел сильно помятым, потрепанным. Футболка на широком плече была порвана. Хотя кепка и была надвинута низко, она не скрыла щетину и жутчайший запах перегара. Мне стоило больших усилий не зажать нос. Как в таком виде, и тем более состоянии он посмел прийти в универ?
– Так и есть. Но мне нравится сам университет и, – немного подумав, – атмосфера свободы. Когда нет оков, ты обретаешь крылья. И твой выбор становится ясным. Ты начинаешь жить уверенней.
– Мнимая свобода. Нам дали много свобод. Но все они должны подчиняться законам. Хочешь курить – кури, но только не в общественных местах, не на пляже, ни в коем случае рядом с ребенком, ни на балконе – всегда найдется сосед, который скажет тебе по этому поводу пару ласковых… – выдыхая произнёс Жан. Он говорил как завязавший курильщик. Но представить Жана с сигаретой я не могла. – Тоже самое и с универом. У тебя нет выбора.
– Hobson’s choice2?
– Именно.
Я взглянула на Марка, который открыл бутылку и жадно начал пить воду. Похоже ночь у него выдалась весёлая.
– Но я могу не ходить на занятия, не делать домашние задания, не писать курсовые. И пусть меня отчислят. Этим выбором я никому не причиню вреда.
– Ошибаешься. Ты навредишь в первую очередь себе, заключив личность за социальную решетку. Ты лишишь родителей обеспеченной старости. Государство будет вынуждено тащить тебя, вместо того, чтобы получить выгоду от твоего бизнеса в виде налогов.
– Вы такие скучные, – не выдержала Вика. Ей не хватало внимания. – Представляю, до чего вы дойдёте. Лучше быть динозавром и жевать листья. Ведь тогда не было государства, а значит людей. А если бы они и были, то метеорит не оставил никому шансов.
Мы втроём рассмеялись. Марк закрыл глаза и потёр виски. Наш смех причинил физическую боль. Он вдруг резко поднял подбородок и заорал.
– Вы заткнетесь или нет?
И тут я увидела его красные глаза, которые также доказывали тот факт, что он ведёт разгульную ночную жизнь. Они метали молнии. Он переводил взгляд то на Вику, то на меня.
Такое хамство я не могла стерпеть:
– Она болит не от нас, а от беспробудного пьянства.
Марк метнул в мою сторону испепеляющий взгляд и в бешенстве смял пустую пластиковую бутылку.
– Что, на правду нечего ответить? – я сделала шаг вперёд. Он принял это за вызов. В мгновение он оказался в опасной близости. Если бы не вмешался Жан, то я не знаю, чем бы закончилось наше знакомство.
– Вы извините Марка. Просто он сегодня не в духе, – Жан оправдывал Марка. – Ему уже пора уходить.
Слова Жана, казалось, возымели действие, и Марк отступил, но не сводил с меня теперь уже пристальных глаз.
– С тобой позже поговорим, – процедил Марк и скрылся за углом маленькой кафешки. Это прозвучало пугающе.
Я не поняла, к кому относилась угроза: Жану за вмешательство или мне за дерзость? Я не боялась Марка. Такие парни как он, которые могут и подкараулить, и избить (я была в этом уверена), мне противны.
