– Быстро Вика тебя охмурила!
– Это простая вежливость! Что тут такого, если я хочу просто помочь человеку.
– Такие сиськи и кукольная мордашка, кого хочешь сведут сума
– Выбирай выражения. Это же не главное. Она хороший человек.
– Знаешь Жан, иногда ты меня чертовски раздражаешь. Ты такой же, как все парни. Тебе, как и мне, нравятся красивые девушки. Чтобы и ноги, и зад… короче, все было на месте. Но если я этого не скрываю, то ты прячешь свои желания за разговорами о прекрасной душе. Я же не слепой. И видел, как ты пялился на её сиськи.
– Грудь, – Жан закатил глаза.
– Хоть раз скажи «сиськи». Поверь, это раскрепостит тебя.
– У меня уже уши вянут от твоего сленга. Это влияние Тафгая, – его лицо стало мрачным, как всегда, когда речь заходила о Тафгае. – После общения с ним, мне приходится напоминать тебе, что ты находишься в цивилизованном обществе и что в тебе ещё не умер воспитанный человек.
– Поэтому ты мой лучший друг, – и я дорожу дружбой с Жаном. Я прислушиваюсь к нему. Он единственный человек, который может вывести из меня уличного пацана и облечь в строгий костюм приличий. Но это происходит не сразу. Тем более после такого долгого загула. – Кстати, напомни мне, как я согласился на теннис?
– Не ты, а Тафгай.
Я посмотрел на него непонимающе.
– Я звонил тебе, а телефон взял Тафгай. Сказал, что ты будешь не против поиграть. Я думал, он тебе передал?
– Может и передал, я же ни черта не помню.
За разговорами я не заметил, как мы приехали в спорткомплекс. Взяв свои сумки, мы направились в здание.
– В прошлый раз мы не договорили, – на ходу произнес Жан. – Инесса давно не появлялась на парах. И всё из-за тебя.
– Мне нет до этого дела, – я выпалил раздражённо. – Я не запрещаю ей ходить в универ.
– Ты ведёшь с ней неправильно, – воззвал к моей совести Жан. Но она молчала.
– Я тебе уже тогда всё сказал, её всё устраивает. А теперь заткнись и иди.
Понимая, что больше от меня он ничего не добьётся, Жан замолк.
На огромный зал, где нам предстояло играть, лился дневной свет. Глухие стены внизу переходили в сплошное стекло наверху. На зелёном полу расположились четыре синих корта, самый дальний из которых – наш. На остальных – уже играли. Глухие удары о покрытие сменялись на звонкие по ракете. Мячи летали туда-сюда. Среди знакомого ритма я услышал крики… женские крики. «Здесь кто-то решил заняться сексом?» – первое, что пришло в голову. На третьем корте играли девушки. Одна выкрикивала короткое сексуальное «а», вторая – длинное. Ощущение такое, будто я включил лесбийское порно, но без изображения.
Все время пока мы разминались, я пялился на соседний корт, точнее на девушку в коротенькой юбке. Интересно, как бы такая юбка смотрелась на Рите? Почему я вспомнил о ней? Она даже не обратила на меня внимание! Коза.
– Начинаем! – скомандовал Жан.
Едва я взял ракетку, как он уже подал мяч.
Игра не клеилась с самого начала. Рука отвыкла от ракетки. Мои мячи летели то за поле, то прямо в стену. Крики девушек мешали, и я проиграл два гейма.
– Соберись! – произнес Жан.
– Легко сказать, – я кивнул в сторону соседнего корта.
– Сосредоточься на игре.
У меня ничего не получилось. Хоть я и выиграл один гейм. Сет остался за Жаном.
– Хорошо, что они свалили, – я сел рядом с Жаном на скамейку. Мне ещё не приходилось во время игры думать о посторонних вещах. Конечно, на корте играли девушки, но они старались не кричать, во всяком случае, не так громко. – Теперь я начинаю понимать, почему женский теннис – зрелищный спорт. Есть на что посмотреть, – я многозначительно улыбнулся.
