Нонаме - страница 18

– Пошли, – ответил Олегсандр, – только пойдем не той дорогой, о которой тебе говорил старик. Там сейчас очень грязно и ты быстро угробишь свою обувь. Солнца сквозь листву совсем не попадает, а после недавних дождей почва совсем не высохла. Ты же не против? – Не дожидаясь ответа, продолжил: – Хотя тебе деваться все равно некуда, пойдешь, куда будет велено – Он улыбнулся своей доброй улыбкой и посмотрел Арчи в глаза, надел на голову бейсболку с прямым козырьком и стал выглядеть еще глупее и смешнее, чем раньше.

3

Они обошли вокруг дома и оказались на заднем дворе. Дворик был неплохо так облагорожен. Трава была кошена совсем недавно. Слева находилось кострище, на котором Алекс готовил себе пищу и подорожниковый чай и от которого до сих пор исходило приятное, еле осязаемое тепло, и ввысь уносилась тонкая струйка дыма. С правой стороны была сложена небольшая поленница дров, которые раньше были соседними заборами, постройками и домами, брошенными прежними хозяевами. Сейчас они лежали и смиренно ждали своего нового предназначения, укрытые от дождя ржавым гнутым листом, напоминающим дно одной из лодок, затонувшей на берегу. Рядом с поленницей на двух вбитых в стену дома гвоздях висела ржавая коса с блестящим лезвием. Блеск этот доказывал тот факт, что ей все еще пользовались и она висела там далеко не без дела. Впереди находилась небольшая зеленая, свежевыкрашенная конура с плоской крышей и круглым отверстием для входа, возле которого была прибита маленькая табличка с именем собаки.

Олегсандр, заметив пристальный взгляд Арчи, объяснил:

– Не архитектурный памятник, конечно, но для Луны, я считаю, самое то. Хотя жить она там отказывается и предпочитает жить в доме, а я и не возражаю. Друзей не выселяют. Понятно, что ей тут скучно одной, да и мне в доме тоже скучно. Я, когда построил конуру, по ее наполнившимся грустью глазам сразу понял, что жить она в ней не будет. Тем не менее, я хотел, чтоб она оценила мое творение. Одним вечером я выпустил ее из дома и закрыл за ней дверь. Всю ночь она скулила под окном и скреблась в дверь, видать, ждала, пока я ее впущу обратно. Но я лишь покрепче прижимал ладони к ушам и пытался заснуть. У меня получилось. – От воспоминаний у Алекса покраснели глаза, и наворачивались слезы. – Утром я проснулся и первым делом вышел на улицу с проверкой, чем же занимается Луна. На переднем дворе ее не было. Я сразу отправился на задний. Когда и там ее не обнаружил, обрадовался тому, что она все-таки облюбовала свою новую конуру. Я подходил ближе и выкрикивал ее имя: «Луна! Луна!» Заранее наклонился (как всегда это делаю), чтобы погладить ее, когда она подбежит, виляя хвостиком, но так ее и не дождался. И тогда я понял, что ее нигде нет, но продолжал звать ее и умолял вернуться. Потом мои силы иссякли, я смирился с потерей друга по своей же вине и разрыдался. – Он тяжело вздохнул и сплюнул слюну.

– Где ты ее нашел?

– Я три дня ходил по близлежащим окрестностям и заглядывал в каждый укромный уголок. Обошел все заброшенные дома и сараи. Поднимал каждую густую ветку в надежде увидеть ее печальные глазки, обнять ее и никогда больше не выпускать из своих объятий. Поиски были тщетны. Неделю я лил слезы и пытался запить горе подорожниковым чаем, давясь им изо дня в день. Я молился Богу, чтобы она была жива и вернулась домой. Я ставил миски с едой на берегу и на дороге рядом с домом на случай, если она проголодалась. Раз за разом я менял испорченную еду. – Луна подбежала к нему и прыгнула на ногу. Он ее погладил. – Каким-то утром я в очередной раз вышел из дома с пакетом куриных косточек. Я хотел разложить их в тех местах, в которых предположительно их могла бы найти и покушать Луна, как та выскочила из-за угла дома и бросилась ко мне. Я отбросил пакет и повалился на траву обниматься с ней. Она облизывала мое лицо, и мне это нравилось. Я чувствовал себя самым счастливым человеком во всей вселенной, если, конечно, еще есть где-то люди помимо Земли. Тогда я впервые плакал от счастья. Я взял Луну на руки и почувствовал, как же сильно она исхудала. Ребра так и просились наружу через короткую шерстку, а брюшко втянулось и прилипло к позвоночнику. Все тело ее было в царапинах и ссадинах, а на мордочке, – Олегсандр провел пальцем по лицу от ноздри до глаза, – вот такенная кровяная рана длиной сантиметров в десять. Я не знал, в какую передрягу она из-за меня попала, и знать не хотел. Я наложил ей заживляющую повязку из подорожника, как у тебя на пальце, и накормил. Потом я хотел как можно скорее избавиться от этой треклятой конуры, принесшей Луне и мне столько боли, но со временем все как-то само собой позабылось, и вот она до сих пор тут стоит с прошлого года. Не знаю только, зачем я ее покрасил. Сожгу ее сегодня, – он гневно взглянул на конуру и пнул по ее крыше, отчего та задралась кверху и чуть не отпала, – как только вернусь. Луна! Миленькая! Пошли проводим доброго человека до окраины.