Чарльз с уважением принял выбор любимой супруги и поддержал её, помогая разобраться во всех отказных документах, что ей было необходимо подписать, однако был этим совершенно разочарован. Если Сиф сдалась, то он нет. Он хотел продолжать борьбу. Он был не готов терять свою спутницу, что больше шестидесяти лет идёт с ним по жизни рука об руку. Потерять её значило бы потерять себя! Но проблема в том, что главным его противником в этой борьбе была та, которой он не мог доставить и малейшего переживания, не говоря уж о полноценной битве – сама Сиф. Как же убедить её в том, что сдаваться нельзя!? Это ведь её выбор… И даже самые мягкие уговоры жена пресекала на корню, заявляя, что всё идёт своим чередом.
Пока они были тут, Чарльз был с этим согласен. Этот подарок, что он сделал Сиф, в виде поездки, стал сгустком всего самого светлого и хорошего, что только можно было найти в последних месяцах их жизни. Болезнь, врачи, неучастие дочек во всей этой суматохе, ожидание хоть какого-то малейшего улучшения, которое всё так и не наступало… Это было видеть больно. Поэтому Чарльз снял все деньги со своего не особо крупного военного пенсионного счёта, что предполагалось, потратиться на оставшиеся спокойные года жизни и пустил их на «Норниус», ни капельки не жалея.
Ещё бы! Такой то домяра…
Они поднялись на веранду, которая буквально через пару часов станет их счастливым пристанищем и, отворив дверь картой, попали в самое уютное пространство, что только можно было придумать! Небольшой узкий коридор с половицами из тёмного дерева вёл их в кухню-столовую, что буквально разила уютом. Круглый стол перед высокими, стеклянными окнами, выходящими на сосновый лес, был накрыт скатертью с еле заметным национальным узором, в центре стояла ваза с полевыми цветами, что ещё даже не планировали оканчивать свой жизненный путь. Деревянные стены, выкрашенные чуть в более светлый оттенок в отличие от пола, были украшены картинами, старинными гербами и керамикой. Кухонный гарнитур тёмно-болотного цвета, в тон с диваном и плотными шторами, был настолько комфортным, что ему, наверняка, позавидовали бы лучшие ведущие кулинарных шоу. Отсутствие телевизора давало чувство свободы, а разбросанные по всему пространству искусственно состаренные бра, что больше напоминали подсвечники, добавляли тёплого, обволакивающего уюта.
Слева, слегка приоткрытые двустворчатые двери вели в спальню, что перекликалась своим болотным постельным бельём и неисчислимым количеством небольших подушек природных оттенков с залом. Какие там были прикроватные тумбы! Боги, казалось, они попали сюда прямиком из восемнадцатого века. А их резной узор на массиве дуба с бронзовыми ручками… Ммм!
Нельзя не отметить то, что наши гости привнесли в это пространство. Обилие вручную связаных пледов – последствие долгих вечеров, проведённых Сиф в палатах клиник, свечи с самыми вкусными ароматами корицы и миндаля, груды вязаных кофт и шалей, что ровными рядами были выложены на стеллажах, придавая комнате мягкости. И, конечно же, забитые ещё вчера доверху всякими вкусностями и ингредиентами для того, что вот-вот может стать вкусностью, кухонные полки…
Сиф сняла с себя обувь, по пути к кухонному столу скинула жилетку на ближайшее кресло и, не откладывая дело в долгий ящик, завернув рукава своего серого мягкого джемпера, стала лазать по полочкам, добывая всё необходимое для приготовления того самого миндального печенья.
