Упавший встал и отряхнул свою оранжевую куртку и тёмные штаны, поправил чёрную шапку, натянув её на лоб. Его друг отряхнул его спину. Вдвоём они подошли ко мне, и оранжевый, словно на грани истошного крика, крайне агрессивно и злостно смотря мне в глаза, что стало для меня сюрпризом, хрипло рявкнул:
– СШМЕН ТБФЫ СУШФЫА?!
Я не понял, что он сказал, поэтому спокойно переспросил:
– Что?
– СШМЕНО ТГУЕ СФУКА?!
– Что?
– СМЕНО ТОГЕ СУГА?!
– Чего?
Тут он приложил все усилия и выдавил:
– СМЕШНО ТЕБЕ, СУКА?!
Наконец-то я разобрал, что он кричал. Это было очень неожиданно.
– Нет, – всё так же спокойно отвечал я, делая максимальный невинный вид.
– А ХУЛИ ТЫ ЛЫБИШЬСЯ БЛЯДЬ?!
А улыбка у меня осталась с момента наслаждения ночью. Но я ведь не буду ему это объяснять?
– Да просто ночь красивая.
– Чем она нахуй красивая? Что кто-то ёбнулся, и ты ржёшь блядь? – с крика он перешёл просто на давящий и агрессивный тон.
– Да нет, мне вообще не смешно. Я вообще вон сам чуть не ёбнулся, пока спускался в переход. Осторожнее будьте, там на выходе ступеньки не чищены, можно упасть.
– Ага, спасибо нахуй, за совет блядь. Там ларьки открыты с бухлом?
– Не заметил.
– А как я ёбнулся дак заметил блядь. Ладно, похуй, пойдём обратно на кольцо, – это он уже обратился к своему товарищу.
– Так там же закрыто уже тоже всё, наверное? – его товарищ ответил.
– Да не, я знаю там, пошли…
И они уже собирались уйти, что-то бубня про пятачок, остановку, «от Виталика скажем» и про «мало осталось», но Оранжевый вспомнил про бутылку.
– Хули ты вцепился в неё? Себе забрать хотел, сука? – обратился он ко мне.
– Да нет, на, держи, – я протянул ему бутылку, он выдернул её из моей руки, и я засунул руку в карман.
– Кругом крысы, сука, одни. Один раз не доглядишь и всё – спиздят всё, что из виду выпустил.
Они двинулись в мою сторону, вернее откуда я пришёл, и Оранжевый на ходу начал откручивать крышку. Но проходя мимо меня, он ударил моё плечо своим, отчего жидкость из бутылки попала ему на куртку.
– ЁБ ТВОЮ МАТЬ БЛЯДЬ, СУКА ТЫ ЁБАНАЯ НАХУЙ, – почти нараспев прокричал он, – ТЕБЕ, БЛЯДЬ, МАЛО ТОГО, ЧТО Я ЁБНУЛСЯ, ТАК ЕЩЁ И ПОБОРТОВАТЬСЯ РЕШИЛ, СУКА?!
Он повернулся ко мне.
– Блять, я просто стоял нахуй, как я тебя мог бортануть? – во мне кипела злоба, отчего я начал отвечать более агрессивно. Но сомнения, что я могу одолеть этих двоих, не позволяли делать мою злобу и моё недовольство слишком явными.
– Ты утверждаешь тогда, что я сам специально на себя пролил блять ебать?
– Я нихуя не утверждаю, на вытерись, – и я достал из кармана платок, который подобрал не так давно. Он пошарился по своим карманам и ответил:
– Блядь… Не, ну ты внатуре ебанутый походу. Это ты в переходе орал, наверное, да бля?
– Ну допустим, что я. А ебанутый-то с хуя?
– Какого хуя… у тебя в кармане мой нахуй платок блядь делает?
Устав от этого разговора, я решил поскорее закончить его.
– Братан, если ТВОЙ платок лежит У МЕНЯ в кармане, то ебанутый здесь точно не я. Бери и пока.
– Вот ты наглый, а…
Почувствовав, что близится драка с этим пьяным уебаном, я приготовился. Не знаю, как приготовился, но по ощущениям я был готов. Но вдруг из-за спины раздалась череда гудков машины.
– Э, пацаны! – раздалось из остановившейся рядом серебристой десятки. Водительская дверь открылась, и крупный мужчина вылез из машины и помахал нам. Оранжевый и его друг перевели своё внимание на него.
