«Надрыв и вмятина на коже, вызванные веревкой, крепко затянутой на поврежденном месте. Веревку использовали как лассо, что привело к еще одному повреждению кожи под правой грудью. Жертва, видимо, тщетно пыталась высвободиться, о чем говорят царапины на обеих сторонах шеи».
Опустив голову, Давиде вернулся к мужу жертвы, положил ему руку на плечо и спросил, как тот себя чувствует. Мужчина потряс головой, не желая говорить о себе.
– Скажите, доктор, как она умерла, пожалуйста.
Прежде чем ответить, Давиде набрал в легкие побольше воздуха.
– Ее задушили, – произнес он и вдруг ощутил, как что-то мягкое притронулось к его щиколотке.
Он посмотрел вниз и увидел цыпленка. Только сейчас Давиде заметил перевернутую корзину. Видимо, женщина кому-то несла цыплят. Вместе с цыплячьим писком послышался вздох. Это явно был вздох облегчения. Давиде посмотрел на жертву, потом на цыпленка, на мужа жертвы и все понял. Антонио Фриньи вздохнул с облегчением, потому что убийца не удалил внутренности жены, пока та была жива. Доктор вернулся к своему блокноту. «Единственной причиной смерти на самом деле стало удушение», – записал он.
Теперь началось самое тяжелое: он должен найти слова для описания этой бойни. Для жестоких порезов на правом предплечье, в районе поясницы, на затылке. Для отрезанной правой кисти. А главное – для вспоротого живота, из которого, как из траурного рога изобилия, вывешивались внутренности. Ни один охотничий трофей не имел таких повреждений.
Вежливо и деликатно Давиде попросил Фриньи отойти на минутку, лучше вместе с Джованнино, потому что ему надо побыть наедине с трупом. Он должен осмотреть тело, отбросив все приличия, и добраться до самых интимных мест, куда не добралась даже смерть, зато добирался безумец или убийца. «Как только жертва скончалась, убийца не пощадил ее тела», – записал он в блокноте.
Сегодня был пустой день. Так Илария называла дни, когда с почти белого неба лился мутный, какой-то восковой свет. И эта пустота ощущалась тем более остро, что ей не надо идти в редакцию, как все предыдущие шесть месяцев, и Безана на этот раз не взял ее с собой. Кто знает, может, он без нее уехал в Бергамо, а может, дело обстояло гораздо проще: за неимением новостей и материала он вообще никуда не поехал. Илария надеялась, что Безана и дальше будет ее привлекать к делам и не даст сидеть дома в одиночестве. Какому богу молиться? Существует ли бог журналистов? Например, как Независимая Касса Взаимопомощи Журналистов Италии, НКВЖИ, или медицинское страхование. Как профсоюз, как Национальная Федерация Итальянской Прессы НОИП или страховые организации. Есть ли у них свой собственный бог со специальными привилегиями? Такой, чтобы у него была своя аббревиатура типа ГОИЖ, Главная Организация Итальянских Журналистов.
Илария взяла новый планшет и сфотографировала свою первую публикацию. Ей хотелось отправить статью тете. Сегодня время есть, и надо написать ей письмо. У Иларии имелись некоторые опасения, что тетя не одобрит путь, который она выбрала, и девушка прекрасно знала, что та обо всем этом думает. Но стоит попробовать ей написать.
Дорогая тетушка,
Прошу, начни читать мое письмо с конца. С подписи твоей племянницы. Тип, что подписал статью вместе со мной, – всего лишь лучший из местных журналистов, но я из великодушия позволила ему поставить свою подпись. Ты понимаешь? Я это сделала. Маленький шажок, но сделала. Разумеется, это только начало. Ведь это не какая-нибудь заметка в провинциальной газетенке. Я начала по-крупному, тетушка.
