Тогда она и поняла, что произошло что-то, после чего обратного хода уже не будет. Теперь её жизнь связана с ним чем-то, пока ещё не осознаваемым ею до конца. Ей стало не важно, будет ли секс через день или неделю. И даже будет ли вообще. Стало всё равно то, чем он занимается в лаборатории, даже если это что-то незаконное. Она вообще не думала о расовых различиях, делающих семейную жизнь, в обычном понимании, практически невозможной. Рядом был родной ей человек, пусть даже он и не совсем человек. Их ждало что-то великое впереди. Но только если они будут вместе.
Она попыталась выбраться из его стальных объятий. Перейдя в активный режим, Один открыл глаза.
– Выспалась? Я тебе не очень помешал?
– Вообще нисколько, – пробурчала Катюша. – И чего только приходил!
– Не обижайся, Кэтти. Я пока не понимаю, что со мной происходит.
– Я не обижаюсь, нисколько, – сказала она, пододвигаясь к нему и целуя. – Не надо ничего понимать.
– Кэт, два часа до нашего обычного вылета, – сказал он. – Я схожу за ЛА и обратно.
– Как знаешь, – она со вздохом разочарования уткнулась в подушку.
– Поспи ещё.
Она села рядом с ним.
– Не смогу, я тоже не понимаю, что происходит. Похоже, тоже эмоции превысили допустимый порог.
– «До этого о любви они лишь читали», – процитировал он какого-то древнего автора.
– А кто-то и читал не часто. Иди, если сможешь, прилетай раньше. Я буду готова.
Рабочий день прошёл тихо, без приключений, без особого восторга по поводу довольно большого количества найденных растений. Даже наткнувшись на старинный погреб со множеством интересных вещей, среди которых были и книги, Один передал право на открытие Восьмисотому. Катюша не возражала, но была удивлена. Он объяснил:
– Там ничего интересного не будет. Это обычный хорошо сохранившийся подвал, видно же. Здесь деревня была, книги, скорее всего по способам консервирования продуктов или разведению коров, может, стрелялки или романы о любви. А я со своей любовью разобраться не могу, хоть стреляйся… Приятель наш упрямо летает за нами, не знает, что и без него тошно. Много за эту находку не дадут и, чтобы не видеть Восьмисотого, я бы ещё столько же доплатил. Пусть радуется.
– Тебе виднее, – ответила Катюша.
– А ещё я ему денег должен.
– Ну хоть чуть-чуть успокоил. Узнаю своего Одина.
– Иногда просто завидую форматам!
«Формат» – от Одина это звучит как оскорбление. Она с грустной улыбкой взглянула на Восьмисотого, переносящего старинные механизмы и книги в капсулу. Потом он отвезёт это всё на базу, оформит всё по правилам, сдаст в музей… Один бы половину точно себе оставил. «Ведь хорошие друзья, и такие разные», – думала она. Восьмисотый исчез из поля видимости. Катюша посмотрела на Одина.
Расспрашивать его о его состоянии она не стала. Своё собственное тоже несколько напрягало. Надуманными ли были проблемы межрасовых пар или в самом деле существовали, она пока понять не могла. Сегодня она проблем не видела, существенных. А в будущем? С простым человеком всё было бы ясно. Строите поместье, занимаетесь садом, рожаете детей, что-то делаете для поселения, что-то продаёте, что-то сдаёте Комитету или живёте скромно и ничего не делаете, растите детей, общаетесь с такими же семьями. Рядом с Одином будущее казалось непредсказуемым, что Катюша считала только плюсом отношений. Или будущего не было.
– Сегодня придёшь в гараж? – спросил Один, когда они уже летели домой.
