«Да, всё будет хорошо, – повторила Феодора, – а разве может быть по-другому?» Она вдруг улыбнулась тому, что это были слова Феофана, он говорил так. Вспомнила, как с первой же встречи её не покидало чувство, что он знает что-то очень важное, видел что-то такое, что помогало ему расставить всё по своим местам, успокоить, сделать сложное простым.
Феодора вернулась в дом, разбудила детей, взяла пирог, который оставила вчера на столе, взяла за руки сына и дочь, первой села в одну из шлюпок, первой взошла на борт корабля.
Берег, на который к вечеру этого же дня их высадила команда парусника, оказался очень похожим на тот, где родилась и выросла Феодора. Как-будто ничего и не произошло с нею за этот день: такая же земля, такие же дома. Только эти дома были оставлены прежними жителями когда-то. И посёлок был побольше. Люди, приплывшие с нею, разошлись по этим домам, выбирая и споря, кто где будет жить.
Когда Феодора с детьми вошла в крайний к морю, то увидела, что даже вид из окон был как будто ей знаком. В этом доме сохранились мебель, посуда… Не было только жизни. И не было рядом Феофана.
Корабль поднял паруса и ушёл. Феодора решила, что она будет жить здесь… Они будут здесь жить! Никто из прибывших не претендовал на этот дом. «Всё хорошо! – подумала Феодора, – А разве может быть по-другому?» Она улыбнулась. «Нужно заняться детьми, они устали. И я устала. Завтра осмотрю получше дом, двор, землю. Завтра будет много важных дел…»
Вечером следующего дня, когда дети уже спали, набегавшись, потому что «Мама, мы будем тебе помогать, пока папы нет, мы уже большие», Феодора вышла на берег. Шум и голоса людей из посёлка стихли. Жизнь продолжается, подумала Феодора, и улыбнулась тому, что ей вдруг снова вспомнились слова Феофана, – «А разве может быть по-другому?».
На западе, над самой водой, мягко светила жемчужно-белая звезда. Эта звезда была видна весь день, всё на одном месте.
Феодора вспоминала, как три года назад они вместе с Феофаном смотрели на другую новую звезду, на юго-востоке. Они любили гулять вечерами по берегу, рука в руке, слушая дыхание воды и ветра.
Феодора рассказывала о красках, какие из них можно смешивать и какой цвет получится, о новом платье, которое сшила дочке, и какую юбку-солнце начала шить себе, о том, что высадила георгины из дома на грядку, о том, что в этом году обязательно нужно починить крышу беседки…
Феофан говорил, что ей нужно беречь глаза, рассказывал о лечебных травах, о том, что они обязательно посадят возле дома перечную мяту, а петрушку нужно будет заготовить осенью вместе с корешками. Он рассказывал о следах, которые в море оставляют разные рыбы, о том, как интересно эти рыбы живут. А потом вдруг останавливался, брал вторую её руку: «Феодора, знаешь, что я сейчас заметил? На этом месте мы с тобой ещё не целовались!»
Она вспоминала, что однажды, ещё до того, как они стали жить вместе, спросила Феофана: «Не боишься? Тебе будет трудно со мной. Про меня говорят, что не от мира сего». А он ответил: «Я знаю, мне рассказали об этом звёзды. Я – рыбак, и умею читать звёзды. И мало чего уже боюсь в этой жизни. А ещё я заметил, что ты запрещаешь себе улыбаться.» И она улыбнулась.
А ещё Феофан сказал: «Да, мне будет трудно с тобой, потому что кажется… Кажется, что стоит мне подумать о чём-то, и ты уже об этом знаешь. Что у меня просто не сможет быть от тебя какой-нибудь тайны, – и тоже улыбнулся, – но я даже этого уже не боюсь».
