– Видели мы, как милиция за ней приехала. Ох, и ревела она! Вмиг съежилась, сгорбилась – не узнать.
– Посадят теперь ее. В тюрьме будет жить, – вздохнул Пилот с искренней грустью. – Не знаю только, велика ли разница для нее.
– Зачем? Зачем…
– Ну-у, он же умер. Не хотела, может, но так вышло, что убила она его.
– Она Рашидку не обижала, ему с ней хорошо было. Я видел.
– Разве это милиции объяснишь…
– Я могу… Только меня не послушают.
Пилот пошевелил пакет у своих ног и потянулся достать коробку с «Лего», но Веня положил ему руку на плечо:
– Не надо, ничего не надо.
Рука была горячая. Раскаленная. Жар через куртку пробрал Пилота. Он дернул плечом, скинул руку пацана. Молча на него уставился.
– Я ж говорю, ничего не надо.
– Что с тобой? – спросил в недоумении Пилот. – Крестик-то твой как, не болит?
Веня расстегнул ворот. Карминовый ожог от крестика покрылся золотистой поволокой.
– Во мне что-то происходит. Я ночью под одеялом весь мерцаю. Чувствую, что горячий, как самовар. Но ничего не прожигаю. Только живые чувствуют мой жар, когда касаюсь. Но я стараюсь никого не задевать.
– Ты меняешься… нет, перерождаешься…
– Не приезжай сюда больше. Слышишь?
Он в упор уставился в глаза Пилота своим прежним пронзительным взглядом.
– Почему? – прошептал Пилот.
– Меня здесь не будет. Скоро. Завтра. Она заберет меня к себе домой. – Веня на мгновение умолк. – Это такой странный дом…
– Все-таки она тебя не оставила…
– Я вижу, как все будет. Я вообще много вижу теперь. Намного больше, чем раньше.
– Ты только про себя видишь? Или про всё?
– Не знаю. – Веня закрыл лицо ладонями, и Пилот увидел теплое оранжевое мерцание между пальцами мальчика.
– Я стану пылью. Она будет густая, как золотая пудра. Горячая и сияющая. Тогда я стану другим существом – без глаз и ушей я буду видеть и слышать. Буду чувствовать всё, вообще всё, только не могу объяснить как. Потом я весь упаду… ну, то есть провалюсь внутрь себя. Стану оранжевым шаром, который крутится так быстро, что не углядеть, будто просто висит на елке…
Она мне пошлет сигнал, и я улечу. Мое одеяло отбросит на соседнюю койку – Толян проснется и с перепугу заревет. Придет Степаныч, увидит, что меня нет, и поднимет шухер.
Пилот прикоснулся к стриженой голове мальчика. Его рука завибрировала, наливаясь оранжевым цветом и теплом. Пилот увидел вокруг смутные образы и руку отдернул.
– Ты в самом деле хочешь стать таким, как она?
– Очень.
– Наверное, потому, что она уже тебя изменила. Ведь ты теперь не обычный человек.
– А новую директрису тоже захотят уволить и даже в тюрьму посадить. Но ей ничего не будет.
– Было бы за что… – усмехнулся Пилот. – Она-то в чем виновата?
– Только в Липе.
– Знаешь, Венька, мы никому не судьи.
– Теперь неважно… – Веня помолчал. Махнул рукой и снова заговорил:
– Будет дознание, разные строгие дядьки понаедут – кто в форме, а кто без. Эти допрашивать всех станут и бумаги строчить. Еще пара насмешливых бородатых мужиков будет везде расхаживать, приборами мерять-измерять… Ученые из какого-то института. Про меня скажут, что в меня попала шаровая молния. Испепелила в прах, вроде такие случае известны.
– Оригинальная мысль…
– В общем, меня не найдут.
– Не найдут… – эхом повторил Пилот.
– А кем я стану, у меня объяснить не получится.
– А я попробую… – Пилот с минуту подумал: – Ты сам станешь чем-то вроде шаровой молнии. Золотая Баба превратит тебя в энергетическое существо, и ты сможешь быть одновременно в разных местах. Так они устроены, эти Золотые люди.
