– Да из дома и не надо, – посоветовал Емеля, – мы в домике у старушки оставили наш мешок. Там еды немного есть. Может, принесете нам мешок – мы покушаем. И вы перед отцом не виноваты.
– А что? – ответил Лейф, – это можно.
И пошли братья в гору. Как только дверь сарая закрылась, Емеля говорит:
– Ну, ты Миша и расплакался!
– Да, – согласился Миша, – я все думал, как слезу выдавить? А тут смотрю, на стене лук висит. Я поближе прислонился, потерся об него лбом – слезы и полились.
Тем временем братья Лейф и Торвальд подошли к избушке. Свет лампы – значит, не спит старушка. Постучались, вошли. Старуха встретила их на пороге.
– Ади! – обратился Лейф, – Путники у тебя мешок оставили. Дай нам его. Там еда. Пусть покушают.
Открыли мешок, а там ковер небольшой, шапка и краюха хлеба.
– Наверное, только хлеб возьмем. – Сказал Торвальд.
– Да нет уж, забирайте весь мешок, – предложила старуха Ади. – Поди, холодно в сарае. Может, ковром укроются.
– Верно, – согласился Лейф, – а мальчик без шапки – наденет.
Так и сделали. Взяли мешок и понесли в сарай. Емеля от еды отказался.
Я, – говорит, – могу и два, и три дня не есть. Я ж путешественник. Привычный. А вот Миша очень голодный. А как Мише кушать? Руки-то связаны. Сжалились братья. Развязали одну руку. Мальчику не страшно. Пусть поест. Пока Миша ел да пил, Емеля рассказал братьям про другие путешествия. Слушали они увлеченно. Так что даже не заметили, что Миша свободной рукой чуть ослабил веревки на другой руке. Когда братья ушли спать и закрыли дверь, и пяти минут не прошло, как Миша избавился от веревок. Емелю, правда, он развязывал чуть дольше. Но, наконец, развязал. Теперь надо проверить, не охраняется ли сарай снаружи. А как проверить? Но наши путешественники не только храбры, но и находчивы. Миша надел шапку-невидимку и тихонько прошел сквозь стену сарая. Походил вокруг. Охраны нет. Тогда он вернулся к сараю, открыл засов. Емеля вышел. Закрыли засов, сели на ковер и полетели на гору, к дому старушки Ади.
– Чего мы к ней летим? – не понял Миша, – давай к стреле.
– И что мы со стрелой будем делать? – спросил Емеля. – Лук построить здесь невозможно. Поговорим с ней. Может, что посоветует. Помнишь, как она нас пыталась защитить, когда этот злой Эрик пришел.
– Да! – согласился Миша. – Этот Рыжий мог и ее в сарай посадить. Очень злой.
– Вот-вот, – говорит Емеля, – раз за нас вступилась, мы к ней и обратимся.
Подлетели прямо к ее дому. Свет в окошке горит. Постучались, открыли дверь. Старуха у очага варит что-то и, не оборачиваясь, говорит:
– Прилетели уже? Молодцы. Сейчас я закончу и пойдем к стреле.
– А откуда ты знаешь? – опешил Миша.
– Вот, – показала Ади, – варила зелье и в его дыму появлялись видения.
– Что же ты увидела? – спросил Миша.
– Видела, как ты луком лоб натер, как вы братьев за мешком отправили. А теперь надо другое зелье сделать, чтоб старое уничтожить. Чтоб они не проследили, когда мы с вами улетим. Меня с собой возьмете?
– Конечно, возьмем! – подтвердил Емеля. – Тебя этот Эрик не пожалеет теперь.
Старуха покачала головой:
– Не в этом дело. Если бы я хотела исчезнуть, Рыжий бы меня ни за что не нашел. Я ведь сюда специально прибыла и сделала так, что поселили меня в избушке. Эрик этот мог меня убить. И убил бы. Да я пообещала ему, что именно сегодня сделаю зелье, от которого он станет самым сильным и смелым.
– А почему именно сегодня? – спросил Миша.
