Тем временем батюшка, изредка поглядывая на меня через зеркало заднего вида, уверенно вёл автомобиль одним мизинцем. Вдруг справа я увидел ярко-красный щитовой забор высотой чуть ли не в десять метров, он заслонил собой сосновый бор.
Батюшка мгновенно заметил мой интерес.
– Развлекательный центр «Луч».
«Здесь же были охотничьи угодья», – едва не вырвалось у меня, но я вовремя плотно сжал зубы и сомкнул губы. Однако батюшка, похоже, заметил мой порыв.
– Просил помочь закончить стройку. Обещали, но время тянут. Ты кто по специальности?
– Геолог.
– Жаль, мне плотники и штукатуры нужны. Мой новый управляющий уверяет, что к зиме построим. Крещёный?
– Я? Да.
– Значит, святое дело. В «Луче» я был у капиталистов, теперь заедем к коммунистам.
Каково же было моё изумление, когда джип батюшки остановился у дома моего отца, – обшитой тёсом просторной генеральской советской дачи, которую новые власти позволили отцу оформить в собственность и права на которую я, как видно, лишился, пойдя против его воли.
Мы вошли во двор. На крыльцо сразу вышел отец в лёгких брюках и цветастой рубашке с коротким рукавом, суровый, плотный, коренастый с умным взглядом проницательных серых глаз и рельефным лицом древнеримского патриция. Мой папа выглядел всё так же с тех пор, как я мельком видел его несколько лет назад, только поседел ещё больше.
– Здорово, отец Григорий, опять денег приехал просить?
– Утро доброе, дорогой мой Николай Петрович. Чем сможешь, тем поможешь. Сколько можно голым кирпичам в храме кланяться? Некрасиво, неправильно, не по-божески.
– Ладно, заводи свою делегацию на террасу. Побалакаем, а Елена нам чай сварганит.
Отец меня не узнал. Впрочем, он особо не смотрел в нашу с Лобановым сторону, как видно, привык, что батюшка постоянно приезжает не один, а в компании сопровождающих лиц.
Мы сели за широкий длинный стол. Из огромных решётчатых окон террасы открывался вид на окрестные знакомые с детства луга и лесные косогоры, но проклятый ядовито-красный десятиметровый забор и отсюда портил весь вид, он шёл корявой полосой и заслонял лес.
Домашняя обстановка была знакома, практически ничего не изменилось, лишь деревянная обшивка стен после недавнего ремонта приобрела несколько иной оттенок, однако всё того же бежевого цвета.
Отец что-то крикнул Елене, сам тоже сел с нами за стол.
– Так что, отец Григорий, какие новости? Давно я у вас, да и в городе не был.
– Стройка затянулась.
– Эка новость! Пока ты, батюшка, строишься, у тебя конкурент объявился.
– Брат Святослав? Брось, Петрович! Баловство. Молодой человек желает порезвиться, пусть. Доверчивых людей в купель опускает, якобы молится.
– Люди у него выздоравливают от застарелых недугов.
– Господь знает!
– А зачем ты решил новый храм строить? Не лучше ли было восстановить старый, тот, что на берегу Нового озера?
– Ты от жизни отстаёшь, Петрович. Новый губернатор наш земли те перевёл под нужды пищевой промышленности. В бывшем храме отгрохали цех краевого мясокомбината «Нежная Лазурь». Виктор Малявин там заправляет. Вот так!
– Понятно, а тебе что удалось построить?
– Домик при храме построили, хоть ночевать есть где, а сам храм в разобранном виде пребывает. Купол есть, крыша, но внутри – никакого убранства.
– А как же директор винного завода? Неужели у него нет денег?
– Каждый помогает тем, чем может. Винный завод выручает вином. Прихожан с каждым днём становится всё больше. Много вина требуется для причастия.
