– Так, – замялась Алина, – учебник один.
– Учебник? Зачем? Уж не в институт ли поступать собралась? – радостно ахнула мама.
– Нет, мутер, это такой учебник... ну... который жизни учит.
– Дейл Карнеги, что ли?
– Ага, – быстро согласилась Алина, понятия не имевшая, кто такой Карнеги. – Он, родимый.
– Вот и хорошо, доченька, его полезно почитать.
Алина смиренно покивала, втихаря вытащила дурацкую «Камасутру», сунула ее под халат и только тогда спросила:
– А кто там звонит?
– Что? – Матушка, видимо, уже забыла, зачем зашла в комнату дочери. – А-а, кто звонит?.. Снежаночка.
– Естественно, кому еще взбредет в голову трезвонить ни свет ни заря, – пробубнила Алина, вылезая из постели.
Пока она нехотя брела в прихожую, мысли, до сего момента занятые только Эдиком и скорой дефлорацией, метнулись в другом направлении. Алине подумалось, что именно «добрую самаритянку» Снежану ей хотелось придушить больше, чем всех остальных своих товарок. И почему, интересно? Ведь Ганина искренне сочувствовала Алине, когда арийская корова обскакала ее в финале. Только Снежана не таила злорадную улыбочку, говоря успокоительные слова, и именно она была уверена, что Алина достойна победы. Может, как раз поэтому ее и хотелось придушить? Ведь нельзя же быть такой безупречной…
– Алло, – пропела Алина в трубку, ничем не выдав своего кровожадного желания.
– Привет, – послышался в ответ тихий голос Снежаны. – Как дела?
– Замечательно, – отрапортовала Алина.
– Правда?
– Правда, – бодро ответила Азарова. В конце концов, прошло уже три дня с того провального соревнования, и любая, даже самая истеричная особа женского пола должна смириться с поражением. Алина, конечно, не смирилась – она не могла так быстро принять свой провал, – просто не собиралась плакаться этой сердобольной курице на свою жизнь. – Кстати, ты чего звонишь так рано?
Конец ознакомительного фрагмента.
