Но почему я нигде не становился сильным, уважаемым, нигде не попадал в общий круг, а болтался где-то на отшибе? В школе, в училище, в армии, в деревне… Теперь судьба дает мне еще один шанс. Я сижу в «Мерседесе», я в новом месте, у меня впереди новая жизнь. Да, я опять новый, меня здесь никто не знает, кроме Володьки и совсем немного Андрюхи. И лишь от меня зависит, каким я стану, как себя здесь поставлю. Сделаюсь своим или опять окажусь на отшибе… Как поступить, чтоб оказаться своим, вместе с ними, с теми ребятами, которые поняли, как надо правильно жить? Одному, кажется, я уже научился – нельзя робеть, мямлить, не знать. Да, к черту, к черту эти пожимания плечами, идиотские хохотки, раздумчивые «н-ну»!
Темно-серый семнадцатиэтажный дом подъездов, наверное, в двадцать. Не меньше. Такие громады должны строить на какой-то черте – на границе микрорайона, округа, а то и вовсе целого города. Дальше, за этим домом, просто обязано быть другое. Лес до горизонта, пустырь, за которым новый микрорайон, еще что-нибудь в этом роде. Новые лабиринты домов по крайней мере представить себе невозможно.
Володька остановил машину, заглушил почти бесшумно работавший мотор.
– Вот-с, приехали.
– Ты в этом доме живешь? – не поверил я.
– Ну. А чего?
– Да нет, так… Мощное сооружение.
– Еще бы! Забор от ветра.
Я нагрузился своими сумками, Володька – пакетами из «Континента». Небрежно хлопнул дверцами, направился к подъезду. «Замкнуть забыл, что ли?» – подумал я, хотел было уже напомнить, но, дойдя до ступенек крыльца, Володька как-то привычно, почти инстинктивно приостановился, нажал кнопку на брелке с ключами. «Мерседес» отозвался всписком, моргнул фарами. Я догадался, что это он включил сигнализацию…
В первый момент меня поразило: как в таком огромнейшем доме, почти вавилонской башне, могут быть такие квартирки? Тесный пятачок прихожей, кухонька, где двоим уже тесно, сидячая ванна. И комнаты напоминают клеточки. Но зато их три. И та, что в народе называется «зал», все-таки более-менее. Плюс к тому застекленная лоджия. Как ни крути – с избенкой сравнения нет… И уж что стопроцентно искупало другие недостатки Володькиной квартиры, так это вид из окна, с двенадцатого этажа. Вид на залив.
Я замер, влип глазами в густую синь шевелящейся воды, медленно пополз взглядом дальше, к пепельному туману, в котором то ли различается, то ли просто угадывается кромка суши… И, как по заказу, оттуда вдруг появился белый треугольничек паруса; зыбкий, такой ненадежный, он упорно двигался сюда, становился больше, реальнее, он догонял волны, подминал под себя. Захотелось во весь голос, с выражением читать: «А он, мятежный, просит бури…»
– Потом посозерцаешь, – выбил меня из лирики хозяин квартиры. – Давай покажу, что к чему, а то ехать надо.
– Куда? – мне почему-то стало тревожно.
– Хм. Я все-таки работаю. Не вольная птица.
– А, да-да…
Володька объяснил, как включать плиту на кухне, как телевизор, видеомагнитофон; рассказывая, он принюхивался и все явнее морщился, наконец не выдержал:
– Носки есть другие?
– Да, конечно.
– Смени, а эти вон в пакет заверни и выкинь в ведро под мойкой. И душ прими.
– Конечно-конечно… – торопливо кивнул я и перевел разговор на более интересное: – И за сколько, если не секрет, ты ее купил?
– Кого?
– Ну, квартиру.
– Пока только снимаю. Может, куплю. Хозяева, в принципе, готовы продать…
