Нулевые. Затишье перед катастрофой - страница 3

Через несколько недель Аня опять появилась в ларьке. Одета она была во всё те же спортивки, выглядела она ещё хуже, и в довершении всего у неё был синяк под левым глазом. Её трясло и лихорадило. Власов сразу понял, что у неё началась ломка. Аня убеждала Власова дать ей одно лекарство, но Михаил не соглашался. Она начала истерить и нести всякую ахинею. В конце концов, Ибрагим дал ей нужное лекарство и более того. Даже пустил её в ларёк. Погреться. Аня тут же открыла коробочку и скушала несколько таблеток, подобно тому, как бывалый алкоголик выпивает стакан водки. Мотивы Ибрагима были понятны Власову, но вот согласие Анны вызывало у Михаила вопросы. Ответ на них Власов получил, когда Аня сказала, что её выгнали из дома. Про синяк она не сказала ничего. Ибрагим сразу понял, в чем дело и пытался уломать её пойти к нему переночевать, но Анна не соглашалась. Тут никаких вопросов у Власова не было. Он бы и сам не пошел ночевать к Ибрагиму. Муса же был человеком более простоватым и от этого консервативным и вообще не обращал на неё никакого внимания. Аня так и просидела в ларьке до конца смены Власова, а Михаил к этому моменту успел потерять к ней всяких интерес, наблюдая за тем, как она флиртует с Ибрагимом. Но вот когда он уже попрощался со всеми и пошел домой, у магазина “Универсам” его настигла Аня.

– Слушай, можно к тебе пойти. Мне буквально на денёк, – начала она.

– Да не вопрос, – согласился Власов.

Власов дал ей свою куртку, но её всё равно трясло всю дорогу. Первым делом, придя в квартиру, Аня заняла туалет. Власов всячески гнал от себя мысли о том, что она могла там делать. Хотя после того как она это сделала, она там долго убиралась. Потом она заняла уже ванну. Михаил в это время слушал по радио передачу о политике.

“К концу девяностых идеология постсоветского капитализма полностью себя исчерпала вместе с её основными идеологами, а правящая группировка выбрала новую подпорку для себя, которой стали выходцы из советских спецслужб, а наши бандиты тем временем сменили малиновые пиджаки на уютные думские кабинеты. Народ одобрил даже намёк на сильную руку, потому что в стране, где к крепостному праву за годы советской власти снова привыкли, сильная рука была самой понятной формой правления…..”

– Чё, интересно такое слушать? – спросила Аня.

Власов не заметил как она села в кресло рядом с диваном. После ванной она выглядела куда красивее. На вид ей было лет восемнадцать, но Власов сильно в этом сомневался. У неё была смуглая кожа, атлетическое телосложение, тонкая талия и длинные ноги, но вот её грудь обладала весьма скромными размерами. Её овальное лицо с тонкими скулами было симметричным, у неё был маленький рот и ровный нос. Её каштановые волосы были сцеплены на резинку. Светло-карие глаза Ани излучали жизнелюбие, которое было присуще всему её естеству. Но синяк под глазом портил ей весь образ.

– Уютная у тебя квартирка. Как у бабушки, – нагловато сказала она.

– Это и есть квартира бабушки. Бабушки Тани. У тебя синяк откуда?

– Тебе-то какое дело? Откуда надо. Мне бы снотворное какое-нибудь.

– Этого добра у меня предостаточно.

– Можешь мне ещё денег в долг дать тысячу где-то или две. Я тебе в ларек занесу потом. Через месяц, – теперь её голос стал уже грубым.

– При первой встрече я не думал, что ты такая гопница, – Власов рассмеялся. – Чё как хмурый отпустил, так сразу нутро попёрло?