Пришла в себя в какой-то комнатушке от того, что кто-то тихонечко протирал мою спину. Попыталась посмотреть кто это.
– Тшшш! Не шевелись! Я нанесла обезболивающую мазь, потерпи немного, – зашептала женщина. Теперь я узнала Майру. – Я принесла тебе немного бульона. Прости меня, девочка, раньше не могла прийти. В темницу невозможно было спуститься, а сейчас тебя поселили здесь, в одной из кладовок. Граф сказал, что ты будешь жить здесь пока тебя принц не заберёт, – кухарка начала меня кормить с ложки супом. – Эта коморка самая дальняя и самая заброшенная, но он отказался тебя переселять и запретил что-либо приносить из удобств, но ты не бойся, я незаметно поменяла старую солому на свежую и парочку старых одеял принесла, чтобы ты ночью не так сильно мёрзла. К сожалению эти комнаты не отапливаются. Но ты не отчаивайся. Всё тяжёлое и страшное со временем пройдёт, ты только потерпи и не отпускай руки. – Я слышала в её голосе слёзы. Было так приятно, что хоть кто-то не бросил меня, хоть кто-то беспокоится обо мне!
На следующее утро меня снова выволокли на улицу и снова подвергли порке на столбе. Так же, как в первый день я потеряла сознание и не помню, как меня вернули обратно в подвал. Так продолжалось очень долго. Я не считала сколько дней уже меня наказывают. Майра приходила не всегда. Видимо иногда, не может незаметно вырваться с кухни.
Моё тело неверное ужасно выглядит? По крайней мере, те части тела, которые я видела, смотрелись удручающе. Глубокие рваные раны на руках, на груди и животе, там куда доставал кончик хлыста и где я могла разглядеть. Про спину и ягодицы боялась даже думать. Там вообще живого места не осталось.
В какой-то момент порка закончилась и меня оставили в покое.
Целителя ко мне не приводили. Моя нога постепенно заживала, и я даже начала немного ходить, но к сожалению, она осталась кривой. Кости срослись неправильно, и я очень сильно хромала.
Девять лет спустя
Холодно…
Тело сводит от жуткого холода, который никогда не уходит из этих сырых подземелий замка. А два тонких, потрёпанных одеяла, совсем не греют. Единственное место где я хоть немного могу отогреться- это кухня. Там, где мне приходится чистить овощи и разжигать печь, до того, как прислуга проснётся. И именно в это время, пока завтракаю вчерашней едой и пью горячий, травяной отвар, я хоть немного отогреваюсь, чтобы оставшееся время снова мёрзнуть, выполняя грязную работу в хлеве или на улице.
В замок, с момента моего рабства, меня не пускают. Особое распоряжение господина. Теперь, отец для меня только господин, а мачеха и сестра госпожа. Хорошо, что я не могу говорить и мне не приходится унижаться, произнося это слово, подтверждая для окружающих, что я рабыня.
Хотя, теперь, старшая дочь графа Маррея, калека и бесправная рабыня в собственном доме и любая прислуга может мной помыкать и указывать. Поэтому, многие из служанок, свалили на меня свои обязанности. Они оставили себе только работу в замке, там, куда мне путь закрыт, а уборка казармы, хлева, свинарника, вся стирка в холодной речной воде – это всё повесили на меня.
В начале, я ещё попыталась сопротивлятся, отказываться, но мои попытки заканчивались поркой за то, что я не выполняю приказы. Поняв, что за меня никто не заступится я перестала ждать хоть какую-нибудь помощь и старалась лишний раз не показываться на глаза жителям крепости. Чем меньше меня видели, тем меньше били. А работа… потихоньку выполняла, то, что на меня взвалили.
