Нога опухла и словно горела в огне. В районе голени прощупывалась непонятная твёрдость, чувствовалось, будто нога кривая. Неужели сломанная часть кости сместилась? Горькие слёзы потекли с новой силой, осушая меня ещё больше.
Вот сейчас бы я с радостью воспользовалась своей силой, чтобы исцелить себя. Её конечно же немного, но хоть какая-то помощь. Может боль чуть-чуть уберёт. Закрываю глаза и выпускаю магию…
Ничего не происходит…
Боль не уменьшается, раны не заживают, я даже тепло целительной магии не ощущаю, ни капельки. Зато шею начинает сжимать что-то холодное и тяжёлое. Рука натыкается на металлическое кольцо, которое плотно обхватывает мою шею. Новый поток слёз вырывается из глаз. На меня нацепили антимагический ошейник. Как-то слышала, что такие надевают на преступников и продают в рабство или на тяжёлые работы.
Кое как, царапая кожу о каменный пол, обливаясь слезами и превозмогая боль, доползла до капающей воды. Кожей почувствовала, как холодная вода впитывается в одежду. Разглядеть, что за вода не могла из-за темноты, но мне было уже всё равно, жажда взяла своё. Принюхалась, ощущается запах плесени, но это может от стен отдавать. Даже хорошо, что я не вижу, что буду пить. Кое как, набирала капающую воду в ладошку и пила. Это немного облегчило моё состояние и притупило голод.
Боль, холод и голод стали моими постоянными спутниками в этой кромешной темноте. Сколько я тут уже нахожусь, даже представить не могу. Сюда почти не пробивается свет. Темницы находятся глубоко под замком. А маленькие отверстия, в стене, под потолком, видимо для вентиляции воздуха, не дают достаточного освещения. Оттуда только холод задувает, жутким, свистящим звуком.
Ко мне так никто и не пришёл. Неужели забыли или хотят, чтобы я тут умерла?
Сколько проходит времени с момента моего пробуждения я не знаю. Ориентируюсь только по вентиляционным отверстиям, через которые то пробивается небольшой свет, то исчезает. Прошло уже два дня, и ещё не известно сколько я пролежала в беспамятстве, когда меня здесь оставили. Боль понемногу стихала, а мелкие царапинки заживали. Получается, какой-то мизер моей силы всё же действует. Основная боль шла от ноги и щеки. Царапина на лице тоже не заживала. Слишком глубокая и очень близко находиться от ошейника. Мои крупицы силы туда просто не могли добраться.
Мне приходилось несколько раз в день ползать к воде, чтобы притупить чувство голода. Остаться около ручейка, тоже не было возможности, камни были ужасно холодные. Я итак промерзала, пока еле ползла по ледяному полу, а потом несколько часов пыталась отогреться. Единственное время, когда я могла отдохнуть – это в момент, когда я отключалась от бессилия, боли и холода. Погружаясь в ласковую темноту, которая забирала все мои невзгоды себе, даря мне хоть немного передышки.
Звон ключей и грохот отворяемой решётки привёл в себя. Слишком пугающие звуки для того, кто столько дней провёл в полнейшей тишине!
В камеру зашли двое мужчин, не церемонясь подхватили под руки и поволокли на выход. Учитывая, что я ещё ребёнок, то я почти висела в их руках, но не настолько высоко как хотелось бы… Мои ноги всё же волочились по полу. И если одну ногу я могла приподнять, чтобы не ударяться, то со сломанной ногой этот было невозможно сделать. При первом же ударе о ступени меня обдало режущей болью, которая прокатилась по всему телу.
