И вот выходные, которые в равной степени прошли и в волнении, и в радости от того, что мы стали на шаг ближе к заветной цели, пролетели как один миг. С утра понедельника после полутора утомительных часов стояния в пробках и пересечения всей Москвы подземкой я таки добираюсь до ближайшей станции метро от дома Каримовых. Эльмира настояла, чтобы из города и в город меня возили — еще одна подачка с плеча за то, что я согласилась заниматься ребенком. Но открывать свою конспирацию я не собиралась даже ей, потому было обговорено, что забирать меня водитель будет у их метро… Плохо, что Амир заставил меня показать ему якобы свой дом. Зря вообще я села в его машину, конечно… Это было глупостью чистой воды.
Из дома я уезжала в смешанных чувствах. Впереди были десять дней томительного ожидания результатов и долгожданная консультация по ним с доктором Зиттером. Вроде бы все складывалось удачно, но на душе все равно было очень некомфортно, волнительно, кошки скребли.
Я не понимала природу этого состояния и списывала его на нежелание снова пересекаться с Амиром, который вышел-таки за пределы моей зоны комфорта, снова нарушил дистанцию, произвольно или нет…
Неприятный осадок только усилился, стоило мне переступить порог дома. Казалось бы, давящая свинцовой тяжестью мрачность очередного промозглого весеннего дня сконцентрировалась внутри этого особняка, где было неуютно и даже колюче. Словно бы в воздухе висел грозовой фронт. Я в буквальном смысле ощутила на себе давящую атмосферу то ли конфликта, то ли разногласий. Мрачные и даже слегка испуганные лица прислуги только подтвердили эти ощущения.
— Эльмира сегодня не в духе, — прошептала мне няня Галина, приятная женщина лет пятидесяти, с которой мы нашли общий язык лучше всего, — Амир Ильдарович не вернулся на выходные, остался в городе. Она как с цепи сорвалась. Ходит — лютует все эти дни…
Я сухо кивнула, почувствовав, как по спине пробегает неприятный озноб. Во-первых, потому что уехали мы, получается, вместе. А во-вторых… В душе опять начинала пробиваться неправильная мысль о том, с кем он был… Она разъедала, как маленькое пятнышко ржавчины железную тару. И мне было больно от такой своей слабости…
Галина была с педагогическим образованием и единственная не смотрела на меня как на шарлатанку, возомнившую из себя доктора человеческих душ. Впрочем, плевать, что там они себе думали. Я здесь с конкретной целью и при всем моем положительном отношении к малышу не останусь ни на секунду больше.
Я обняла мальчика, весело подбежавшего ко мне, стоило ему только меня увидеть, и отпустила Галину попить чай.
— Ну, привет, малыш… Как ты, сладкий? — начала я, обнимая маленького красавчика. — Какая на тебе сегодня красивая кофточка...
Артурчик улыбнулся мне самой нежной и искренней улыбкой на свете, какую только можно представить, протянул свои нежные маленькие ручки и обнял. По телу пробежало странное ощущение… Нежности, жалости, теплоты… Стоп, Маша. Не включай эмоции. Это только работа. Нельзя привязываться к малышу. Скоро все закончится…
— Мария, здравствуйте, можно вас? — услышала я голос Эльмиры, резко, без стука, отворившей дверь в комнату сына.
Ее взгляд был колючим и надменным. Я даже немного стушевалась…
— У нас сейчас занятия. Может…
— Мне сейчас же нужно с вами переговорить! — сказала она строго, слегка повышая голос.
Я выдохнула.
