– Спасибо, – киваю, берусь за чемоданы. – В смысле “дождь”? На небе ж ни облачка!
– Это сегодня! А вот завтра после обеда обещали… – и он опять подходит к своей машине. – Но ты, если быстрая, – ехидничает он, – может, и по сухому добежать успеешь!
– А… А вы… А вы не могли бы… – я растерянно переминаюсь с ноги на ногу, понимаю, что мне действительно сейчас останется только идти пешком!
И кажется, я сейчас заплачу.
– Вот только слез не надо! – рычит этот хам.
Еще раз оборачивается, долго смотрит на меня, потом морщится и…
Одним движением забрасывает мой чемодан в кузов! Вау! Какая спина!
Ой! Стоп! Чемодан!
– А второй?
Не успеваю договорить, он молча забирает из моих рук второй и отправляет туда же!
– Что у тебя там? Кирпичи? – оборачивается недовольно.
– Книги! – возмущаюсь праведно.
– Книги, – передразнивает и как-то по-новому на меня смотрит. – Садись! Через полчаса будем на месте, – критически смотрит на меня. – Если сырость не разведешь.
– Я Инга, – представляюсь, уже усевшись на пассажирское кресло.
– Тяжело же тебе будет с таким именем в деревне! – фыркает мой спаситель. – Я Михаил, – пару секунд смотрит на меня оценивающе. – Лучше Михаил Юрьевич.
Инга
– В смысле “вот это школа”? – стою, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, и рассматриваю полуразрушенное здание.
Точнее, нет. Я неправильно выразилась. Само здание очень аккуратное и даже красивое. Этот стиль можно назвать традиционным для русских усадеб. Двухэтажное строение с флигелями. Центральное крыльцо с портиком и колоннами, обрамляющими массивную лестницу на пять ступеней. Высокие, закругленные кверху окна.
Мне почему-то сразу нарисовалась в уме картина, как мы с ребятами читаем Пришвина, а сквозь эту причудливую рамную сетку проскальзывают лучи, составляя на потолке и дальней стене забавную паутинку, на которую можно нанизать слова и образы.
Только вот…
Только во многих рамах стекол нет. И сквозь прорехи, не очень добросовестно заколоченные фанерой, отчетливо видно, что классы внутри в очень плачевном состоянии. Парт нет. Шкафы распахнуты и покосились. Стены осыпаются, а половицы кое-где вздулись волною, словно сопротивляясь неминуемому.
– Вы точно не ошиблись? Это школа?
Смотрю на своего водителя ошарашенным, расстроенным взглядом.
– Точно, – рычит тот, уже усаживаясь назад в свой пикап. – До мая еще работала. Маргарита Михайловна два класса вела. С той стороны приличные комнаты, – мужчина, скорбно поджав губы, кивает на противоположную сторону здания. – А потом… На пенсию она ушла, – он хмурится.
Видимо, ему тоже не нравится нынешнее состояние школы.
– Мы думали, школу уж закроют, но вот видишь, – он вдруг снова нагло улыбается, – тебя прислали!
– Нет, подождите, мне сказали, что должна быть квартира и оборудование, принтер там, проектор… А это точно та Семеновка? – вскрикиваю я голосом, полным отчаяния. – Глава поселения Панасюк Сергей Петрович.
– Та, – тянет раскатистым басом Михаил… Юрьевич. – Только Петровича сейчас тут нет. Поехал даму сердца свою в городе выгуливать. В понедельник явится.
– А как же?.. – я растерянно опускаюсь на чемодан.
– Что?
– Ну… Мне сказали, тут квартира… – голос мой сам собой переходит в сдавленный шепот, а на лице, вероятно, отражаются все испытываемые мной эмоции.
Вижу, как Михаил на секунду замирает, уже взявшись за дверь машины, явно беззвучно матерится, потом отходит и…
