Да уж. Папа девочку явно любит. И украшает, как может. А вот женской косметики тут нет. Ни тебе бальзама для волос, ни крема для лица.
Странно.
Есть дом. Есть мужчина. Есть ребенок. А женщина?
Не буду об этом спрашивать. Вдруг это какая-то трагедия?
Делаю свои дела, мою руки, ополаскиваю лицо с дороги. У меня были накрашены ресницы, но мне кажется, по жаре все растеклось.
Прав был Федька. Краситься я не умею.
Вздыхаю.
Ну и ладно.
Зато ж с детьми общий язык нахожу.
Выхожу из ванной и с удивлением обнаруживаю, что Лиза меня ждет под дверью.
– Ой, – распахиваю глаза, – тебе тоже надо?
Она отрицательно мотает головой.
– Тогда пошли на кухню, – протягиваю ей руку, и девочка уже совсем без страха вкладывает свою ладошку в мою. – А то, что это такое, мы целых две девочки, а готовит один папа. Не порядочек.
Приговаривая это, поворачиваю к кухне и чуть не спотыкаюсь о совершенно разъяренный взгляд.
– А мы… – я теряюсь. – Мы пришли вам помогать.
– Мне не надо помогать! – недовольно рявкает мужчина. – И хозяйничать в моем доме тоже не надо! И не ваше это дело, что тут один папа!
– Послушайте! – я с опозданием понимаю, что он слышал окончание нашего с Лизой разговора и воспринял это как упрек. – Я не хотела…
– Я не знаю, что вы там хотели или не хотели! Но будьте добры, оцените гостеприимство, не лезьте, куда вас не просят!
– Михаил Юрьевич, – мне на глаза наворачиваются слезы.
– На ужин суп и мясо с макаронами! – орет на меня хозяин, словно это самое страшное ругательство. – Если я буду нужен – я во дворе!
И вылетает из дома, громко хлопнув дверью.
Я стою посередь коридора, оглушенная…
Я же…
Я хотела как лучше.
С девочкой помогать шли…
А он…
Он…
Мужлан!
Медведь неотесанный!
Ишь, нашелся! Орать на меня! Да я…
– Давай порежем? – вдруг услышала тихий голосок сбоку.
Малышка достала откуда-то большой огурец и протягивает мне.
– А? Ой! Ну, конечно! А я умею розочками, хочешь научу?
Снимаю с магнитного держателя нож, Лизонька находит доску…
Ничего.
Вот приедет глава поселения… Я извинюсь, наверное, оплачу за постой…
Внутри что-то коробит. Я поднимаю взгляд, всматриваюсь в Лизоньку, которая так неуловимо похожа на отца…
Не заплачу.
Еще громче орать будет.
Эх! Буду ему по гроб жизни обязана. Куда ж деваться, если приехала без предупреждения?
А все Федька с этой крашенной козой.
Поджимаю губы, шмыгаю носом…
Воспоминания больно жгут изнутри.
Нет, любви к Федьке, кажется, и нет уже. Только обида за свою глупость и боль от предательства.
– Не плачь, – Лиза аккуратно касается моей руки, – он хороший.
– Конечно, – стараюсь улыбнуться как можно дружелюбнее, – разве может у такой хорошей девочки быть не хороший папа! Конечно, хороши… Ой…
Я вдруг замечаю, что он стоит в дверях и очень внимательно наблюдает за нами.
– Мы салат решили порезать, – встаю я. – Лиза у вас просто чудо. Она…
– У меня есть две новости, – бесцеремонно перебивает меня он, – хорошая и плохая. С какой начинать?
Ох! Кажется, плохих новостей с меня достаточно. Федька, уехавший автобус, отсутствующий председатель, разрушенная школа…
– Давайте с хорошей, – несмело прошу я.
Михаил коварно сверкает глазами и гордо объявляет:
– Я дозвонился до председателя!
