– Нъявиться?
Девочка
смотрела на меня, затаив дыхание. Так, будто от моего ответа зависело если не
всё, то многое. Варре действительно было интересно, как я отношусь к её умению,
а не требовался правильный ответ на вопрос. И это заставило меня прислушаться к
себе: а что я ощутила?
– Сначала мне
было очень страшно, – призналась, не желая расстраивать ребёнка правильной
ложью. Казалось, что малышка тут же раскусит это. – А потом стало тепло тут.
Коснулась груди
и закончила:
– Я была потрясена
вашим талантом, госпожа Варра.
– Не госьпожа,
– девочка помотала и широко улыбнулась: – Вайя!
– Госпожа Златослава!
– снова послышался голос служанки. – Варрочка!
Пришлось
выбраться из убежища и помахать Розе. Заметив нас, женщина подбежала и быстро
ощупала обеспокоенным взглядом сначала ребёнка, потом меня, и лишь тогда
заулыбалась.
– Я уже
освободилась и могу вас подменить, но… – Взяла за руку ребёнка и повернулась ко
мне. – Может, госпожа Златослава прогуляется с нами?
Я вежливо
отказалась, но на следующий день прогулялась с ними по узкой аллейке, по бокам
которой были посажены розовые кусты. Постепенно совместное времяпрепровождение
стало занимать всё больше времени, и, только открыв утром глаза, я уже ждала наступления
любимого времени суток. Вместо того, чтобы подсматривать за жизнью из окна, я
стала всё больше принимать в нём участие.
Казалось, что
моя душа потихоньку начала оттаивать, но однажды в саду появился тот, о ком
почти перестала думать.
Меня редко
оставляли с малышкой наедине дольше нескольких минут. Вот и сегодня мы с Варрой
неторопливо шли по знакомому маршруту, но сегодня нас, вместо Розы,
сопровождала Клета. Служанка постоянно зевала и сонно моргала, а после и вовсе,
пожаловавшись на плохое самочувствие, присела на скамейку, где и заснула.
Мы с девочкой
переглянулись, и Варра прижала палец к губам. Я кивнула, и мы обе расположились
в небольшой тенистой беседке. Я любовалась девочкой, чьё лицо было невероятно
подвижным, да и сама она не могла усидеть на месте и минуты.
– Игъять! –
громким шёпотом предложила она.
– Хорошо, –
согласилась я и вынула из кармана тканевый кошель, в который собрала и сложила гладкие
отполированные палочки и чистые кусочки ткани. – В кого поиграем?
– В йошадку! –
радостно подскочила она.
Я показала, как
цокать язычком, и малышка с энтузиазмом повторила. Мне пришлось лишь раз
поправить артикуляцию, и Варра уже поскакала по кругу, подражая лошадке. Я
умилялась усердию девочки и её упорству, и однажды надеялась, что она предложит
поиграть в «лошадку», правильно выговаривая букву.
Слуги, наблюдая
за нашими играми, часто спрашивали, зачем я это делала. Я и сама не знала, но
мне так хотелось, чтобы Варра говорила красиво и правильно. После лошадки мы
повторили ещё несколько упражнений, пока девочка не начала зевать шире, чем до
этого Клета. Я покосилась на потемневшее небо и вздохнула:
– Кажется,
скоро пойдёт дождь. Нам пора возвращаться.
Я
ненавидела дождь, он напоминал мне о первом дне, с которого начались мои воспоминания,
больше похожие на страшные кошмары. Сейчас они начинали немного меркнуть,
уступая место новым и робко-счастливым: встречам с малышкой и неспешным
прогулкам по ароматному саду. Каждый такой день казался мне искрящейся
ярко-жёлтой бабочкой, одной из тех, что вспорхнули с ладошки Варры.
