Надо же сделать такую гадость начальнику! Опозорить перед новым коллективом, который моментально притих.
Мистер Хантер выискивает меня взглядом, словно заранее зная, что виновата именно я. Его рык в полной тишине ощущаю скорее как грозную вибрацию, чем как звук. Подпрыгиваю и делаю два шага к нему, чтобы помочь поскорее встать.
— Привалова, — шипит, сверкая глазищами. — Опять ты?
А что я? Под ноги надо смотэреть, уважаемый! Неожиданно злюсь. Чего сразу на меня гнать?
— Охотников, а ты нисколько не изменился за восемь лет! — заявляю, позабыв, что разговариваю с самым высоким начальством.
Но гнев моментально остывает от выражения шока в его глазах.
Блин. Зря я не сдержалась. Было бы лучше если бы он узнал меня попозже. Или вообще никогда.
— Лисина? — Узнал-таки. — Какого хрена?
Ой-ой-ой. Не пора ли бежать куда-то подальше? Может лучше поискать новую работу? Привыкну как-нибудь.
— Мне писать заявление? — морщась пищу так, что он единственный меня слышит. Дура, надо было соглашаться на сокращение. Теперь останусь без пособия.
— Вот еще! Так легко не отделаешься. — Звучит как угроза посильнее, чем смертельная.
Какое-то нехорошее у меня предчувствие...
Охотников резким рывком поднимается на ноги и элегантным движением отряхивает дорогущий темно-серый костюм. На мгновение зависаю, когда рубашка между полами пиджака завораживающе обтягивает его торс, показывая одной лишь мне, что там не хилая такая мускулатура. Во рту пересыхает от неведомого прежде чувства. Меня буквально пронзает дикое желание потрогать его. Вот прямо взять обхватить талию, провести по животу руками, забраться ими под эту рубашку...
Тьфу ты! Анька! Как была идиоткой, так и осталась в его присутствии. Еще и ему предъявляешь, что не изменился. Сама-то куда хуже. Как раньше дурела от него, так и сейчас тупишь.
— Папа! Мне здесь надоело! Хочу в пиццерию! — раздается из-за его спины девчачий голосок, который заставляет меня снова поморщиться. Это что за нотки в нем такие? Как я там назвала ее — ангелочек? Да черта с два. Там и не пахнет ничем подобным.
Ой мама родная, на что я подписалась? Мало того, что Охотников, да еще и с маленькой заразой-дочкой!
Ох, не зря он уточнил, что если я сама не уволюсь за полгода! Ну что ж, я официально лох номер один. Где были мои мозги, когда соглашалась? Точно не там где должны быть.
— Да, солнышко, конечно, — произносит он каким-то уж очень медовым голоском, поглядывая на меня с хитрой издевкой. — Все как ты пожелаешь. Вот прихватим Анну Евгеньевну и поедем за пиццей. За одно и познакомимся поближе. А то кто-то тут туману навел и не стыдится.
Это он типа про меня? А сам-то! Хантер Шмантер. Майкл, понимаешь ли! Зачем так пафосно? Был Мишкой, так и оставался бы.
Одной рукой хватает дочь, второй меня под локоть и тащит к выходу, где сталкиваемся с Марией Ильиничной.
— Марья Ильинична! Простите, я не могу вам помочь убрать воду, — извиняюсь. Но не успеваю услышать ответ. Меня уж решительно тянут по лестнице вниз.
Странно это. Почему у нас по жизни с ним все завязано на уборке? Как будто судьба такая — вечно между нами ведра и тряпки.
Подходим к дорогому внедорожнику. Александру Михайловну, кажется, так мне ее представили в кабинете, грубовато впихивают на заднее сиденье. Потом, после секундного колебания, меня тоже отправляют к ней. Интересно, почему не на место рядом с водителем? Там было бы удобнее разговаривать. Но, устроившись удобнее, радуюсь, что он сделал именно так. Если бы села рядом, то определенно бы привлекла ненужное внимание в своим голым ногам.
