За стенами хогана лило, точно черти в клочья разодрали все бурдюки с водой, что хранились на небесах, и начался второй потоп. В небе грохотало нещадно, и сделалось так темно, будто уже пришла ночь – хотя по времени следовало бы только-только начать сгущаться вечерней синеве.
Дэф сидел у открытой двери хогана, где поселили гостей, и глазел в стену воды за нею. Перед этим долго возился, раскуривая трубку – не индейскую, а самую обыкновенную, к слову. Молчание можно было уже черпать ложкой, и прерывать его никто не торопился.
Джойс валялся на груде одеял, и вроде как дремал, но в пол-глаза. Устал за день, разумеется, да еще эта бессонная ночь накануне – но полноценно отключиться все равно пока не мог. Так, разглядывал сумрачные отсветы молний, темный контур фигуры у порога да призрачные клубы табачного дыма, поднимающиеся над головою сидящего.
– Ты не выглядишь человеком, который с чистой совестью готов отправиться отдыхать. Хотя с индейцами ты говорил, как со старыми приятелями, – заметил Джойс, нарушая молчание. – Ты им не доверяешь?
– Дождь идет, – невпопад ответил Дэф. – В нем можно спрятать любой шум, любое грязное дельце. Особенно, если ты зверь, или обладаешь звериной изворотливостью.
– То есть не доверяешь.
– Они сами себе не в состоянии безопасность обеспечить, Джойс. О каком доверии тогда можно говорить?
– То есть все-таки все знают об этих шкуродерах, боятся нос из дому высунуть, и при этом разыгрывают хорошую мину при такой ужасающей игре? – Джойс подобрался, сел и, пошарив за пазухой, выудил крохотную фляжку с выпивкой – припрятанные остатки лейтенантского угощения. Встряхнул ее, отвинтил крышку, глотнул. Передал приятелям дальше, потом, получив обратно, сунул в карман куртки. Вздохнул про себя – мало. Ну уж сколько есть.
– Именно. Эти самые yee naaldlooshii бродят среди них, и подозревать можно кого угодно. И ты сам слышал, что Рыжая Сова признался потом, когда все разошлись уже: они давненько уже поняли, что за напасть такая творится. Пытались, гляди-ка, сами разобраться.
– Не преуспели, я так понимаю, – пожал плечами Джойс.
– Не преуспели, – кивнул Дэф. – И позвали вон этого поганца зеленого, тьфу ты…
– А что ты ему сказал все-таки? – полюбопытствовал Джойс.
– Что в гробу я видал его с его претензиями, если коротко, – не стал вдаваться в подробности Дэф, и Джойс кивнул сам себе: значит, правильно понял.
– Кстати, он болтается вон там, под дождем, – неожиданно сказал Дюпурер. Он выглядывал в крохотное окошко, обосновавшись перед ним, точно на сторожевом посту, и, видимо, переваривал все увиденное и услышанное.
– Кто? – повернулся на его голос Дэф.
– Анвару. Колдун этот.
– Уверен, что это он?
– Конечно. У него такой маленький колокольчик есть на одежде, на груди. И я слышал этот звон, когда он проходил мимо нашего хогана, еще в самом начале дождя. И сейчас, кстати, если помолчать, можно разобрать, когда ветер наносит… Недалеко бродит.
Все трое замолкли, прислушались. Артур оказался прав – слабый мелодичный перезвон изредка пробивался через грохот и шелест льющейся воды.
