И пусть. И пусть…
…Просто ты не знал, как сладок быт, когда вместе, если – любовь… Не знал. Боялся узнать… Ну, да я тебя на-учу…
Я ведь, если чего сильно захочу… А если что не так – ну мало ли, что в жизни случается-то…
Только не в лицо, любовь моя. Только не в лицо…
…А колечко – бог с ним. Бог с ним, говорю, с колечком.
Перед тем как ударить, он его с пальца у меня сорвал и отшвырнул. Закатилось оно куда-то. Наверное, за футляр от альта его. Найду. Не тревожься. Потом найду, ты не беспокойся, не надо. Главное – не в лицо…
Я навещаю ее по субботам. Раз в месяц. Уже целый год.
Чаще – никак не получается. Работа, то, се…
К тому же, женщина у меня теперь. Познакомился у друга на свадьбе, вот уже два месяца вместе. Расписаться собираемся. А после – еще труднее будет выбираться.
Да и не узнает она меня…
«…Закрытая черепно-мозговая травма в результате удара тупым предметом. Перелом нижней челюсти. Множественные кровоподтеки».
Это я в истории болезни увидел. Не понимаете? Сначала он ее – в лицо, а потом – по голове. А лицо у нее было… Как же это можно было – в лицо…
В отделении у нее весь персонал, нянечки там, сестры – женщины, она привыкла к ним, а тут санитар один из мужского отделения зашел случайно. Искал он кого-то, или что – не знаю. Наверное показалось ей… И невысоко вроде, второй этаж, люди, бывает, с такой высоты падают, и – ничего… А она – прямо о ребро тротуара, тем же местом…
«Только не в лицо» – кричала…
А колечко мое только один раз и примерила. Вот…
– Остановка сердца! – старшая сестра кинулась к дефибриллятору.
Это произошло тридцать секунд назад.
У меня есть шесть с половиной минут, чтобы спасти его жизнь. Именно через это время мозг Однорукого умрет.
Шесть с половиной минут – до его смерти…
Само взрывное устройство было не очень большим и тяжелым – обычный термос, набитый взрывчаткой по самую пробку, и самодельный детонатор. Основной вес приходился на ржавые гвозди, гайки, болты и просто куски металла, которые должны были разлететься при взрыве, увеличив количество жертв многократно. Все это вместе весило килограммов пятнадцать и оттягивало его плечи и лямки старого, штопанного-перештопанного рюкзака.
Он даже спросил у Инженера, что будет, если они не выдержат, и все это упадет на землю прежде, чем он доберется до цели. Выводя провода к нему под куртку и закрепляя их на груди, тот ответил:
– Аллах велик. Положись на него и не сомневайся. Сегодня ты станешь шахидом, забравшим жизни неверных…
В реанимации – семь коек, у каждой своя история, часто – свое прозвище. У тех, кто на них лежит, иногда тоже.
У этого – Однорукий.
Моя команда обступила его и ждет указаний…
Оживлять – такое занятие… В общем, если получается, чувствуешь себя немного богом.
Получается где-то – пятьдесят на пятьдесят… Ну и, конечно, все зависит от слаженности действий.
Указания, больше похожие на приказы, все двигаются быстро и ловко – больной розовеет – одно удовольствие так работать…
…60 секунд…
– Шеф, мы готовы… Шеф!
…Шесть минут до его смерти…
Он хорошо знал дорогу. Много раз видел ее на экране монитора и слушал объяснения Инженера.
Как не вызвать подозрений.
Как дойти до цели.
Как затесаться в людскую толпу.
Произнести слова молитвы.
Замкнуть цепь.
Взрыва не произошло…
Он лежит у нас уже три недели. С того самого дня…
Ну, вы помните, целых два дня все газеты и все теле и радиопрограммы только об этом и говорили.
