Кто-то первый произнес или написал: террорист – неудачник. Бомба взорвалась у него в руках, никого не убило – повезло, только одна женщина ранена осколками в живот. У самого оторвало правую руку, а также многочисленные проникающие осколочные ранения лица и туловища.
Только одна женщина…
Времени уже не было, он это знал и сделал все, как научил Инженер. Недаром он так старательно тренировался. Он все запомнил, и руки сделали все сами.
Правая – в карман, там самодельная граната…
Левой – за кольцо, и…
Рывок!
Пять секунд…
Кругом люди, но даже те, кто близко, не успевают понять. Спокойные глаза и спокойные лица… А вот эта, она совсем рядом, с цветным пакетом в руках, смотрит на него с удивлением, не понимает тоже…
– Аллах акба-а-а-ар!!!
Ее привезли в шоке.
Широко открытые глаза, сухие губы и развороченный живот.
Когда ей расцепили руки, увидели пластиковый пакет, а в нем – иссеченные осколками, окровавленные распашонки и смешной детский розовый комбинезон с заячьими ушами на капюшоне.
– Это… для… Настеньки… – прошептала она и, наконец, потеряла сознание.
Я не знаю, почему не сдетонировал основной заряд, почему не разлетелась острая и ржавая смерть, которой был набит его рюкзак, почему не погибло, не осталось сиротами и вдовами еще множество людей. Им – повезло.
Не повезло только – ей…
…90 секунд…
…Пять с половиной минут до его смерти…
Его привезла следующая скорая – минут через двадцать. Кто-то в толпе все-таки догадался наложить жгут… Крови он потерял столько, что, несмотря на переливание и жидкости, почки отказали уже на следующий день.
Они лежали в соседних палатах…
…Утренний обход всегда начинался с нее.
Девочки-медсестры готовили ее к обходу с особенной заботой, она была чисто вымыта, руки и ноги смазаны смягчающим кремом, а каштановые волосы аккуратно расчесаны.
Шок. Сепсис. С каждым днем ей становилось хуже.
Ее навещали родители и девочка лет семи – старшая дочь. Не помню, как ее звали. Младшая – та самая – четырехмесячная, оставалась дома, ее не привозили ни разу…
Муж оставил ее еще до рождения второго ребенка. Может и приходил, не знаю…
Заканчивался обход всегда одинаково.
Я подходил к кровати Однорукого. Смотрел в медицинскую карту.
– Жизненные показатели в норме…
Потом бросал своему помощнику: – Закончи здесь без меня…
Я знаю, что было дальше.
Тот перепоручал Однорукого молодым врачам. А те – скорее всего – медсестрам.
Антибиотики, жидкости, диализ… Стандартное лечение. Вот только… Понимаете, мы всегда полагаемся на себя, на больного и на судьбу. И делаем для этого все необходимое. А с ним – только на судьбу, Ни того, ни другого не встретишь ни в одной истории болезни…
Вчера, в четыре часа, она умерла.
Однорукий вскоре пошел на поправку.
А сегодня, еще и обход не начался – и вдруг старшая медсестра крикнула:
– Остановка сердца!
И вот мы – вся команда – сгрудились у кровати Однорукого.
Что-то там заклинило в его недовзорванном организме – и сердце остановилось.
Я должен его спасать…
…120 секунд…
…Пять минут до его смерти…
– Командуй, ну!!!
– Шеф! С вами все в порядке?
Со мной-то в порядке.
Только меня со вчерашнего дня мучают вопросы.
Каково этим двум пожилым людям, в одночасье ставшим стариками – хоронить дочь?
Кто будет провожать старшую в школу? Давать ей с собой завтрак?
Кто купит Настеньке комбинезон с заячьими ушами?
И еще много других вопросов, на которые у меня нет ответа…
Пять минут…
