Нюрнберг - страница 37

Это давало надежду тем, кто безуспешно по всему свету пытался найти затерявшихся жен, мужей, братьев, сестер, детей.

Возле стены роился встревоженный люд. У некоторых в руках были фотографии.

«Вы не встречали этого человека?»

«Вам не знакомо это лицо?»

«Посмотрите, пожалуйста! Может, вы знаете, где она находится?»

Наблюдая за происходящим у стены объявлений, Волгин, пожалуй, впервые так явственно, так остро ощутил, насколько же не одинок он в своих поисках. Густая взвесь человеческой боли и надежды висела в наэлектризованном воздухе. Люди заглядывали в глаза друг другу, и в каждом взгляде читалось ожидание: а вдруг именно сегодня, именно сейчас случится то самое чудо, которого так ждешь и о котором мечтаешь; а вдруг, наконец, состоится долгожданная встреча с утраченным человеком? Или хотя бы возникнет зацепка, намек на то, где его отыскать.

Волгин вчитывался в косые, полуразмытые строки объявлений. Большинство было на немецком языке, но попадались объявления на английском и русском.

Волгин жадно раздвигал пальцами наползающие одни на другие листки. Но не мог обнаружить родное имя.

– Игорь! – позвала его Лена, вынырнув из людского водоворота, – идите сюда, тут еще на русском.

Он стремглав бросился на зов, прочел, отрицательно покачал головой. Увы.

– Может, связаться с этим человеком? – настаивала Лена. – Он ищет советского солдата. А если он знает что-то про вашего брата? К примеру, вдруг этот солдат служил с вашим братом?

– Здесь все ищут, – резонно возразил Волгин, – и если я буду говорить с каждым, кто ищет солдата, не останется времени на собственные поиски.

– А вы напишите объявление, – предложила она.

– Кто его здесь прочтет?

– Но вы же читаете! Напишите. Сюда многие приходят. А вдруг повезет?.. Напишите, напишите.

Рядом, на бочке, кто-то, придавив камнем, предусмотрительно оставил кипу чистых, аккуратно нарезанных листков бумаги. Лена протянула Волгину огрызок карандаша.

Капитан недоверчиво поморщился, но все-таки принялся писать:

«Ищу брата. Рядовой Николай Волгин. 24 года. Рост 180 см. Худощавого телосложения. Волосы темно-русые. Левша. На правом виске родинка…»

Он задумался. Что указать еще? Что бы такого написать, чтобы кто-то откликнулся и сказал, где ему искать Кольку?..

Наверное, надо говорить о внешности, но ведь за эти годы, пока они не виделись, внешность Кольки могла измениться, как изменилась она у самого Волгина. Надо бы о характере написать, но кто будет искать человека по чертам характера или по тем историям, которые произошли с ним в жизни и которые, в сущности, определяют, что это за человек?

Волгин досадливо покачал головой.

Ведь не напишешь же о том, как в детстве они дрались подушками в квартире у бабушки, Александры Михайловны, которую ласково называли Сашуля. Бабушка была строгим человеком, но при внуках сама превращалась в ребенка. Они втроем зарывались под теплое одеяло, и бабушка рассказывала то ли быль, то ли сказку про свою непростую жизнь. Над кроватью бабушки висели настоящие оленьи рога, и бабушка часто рассказывала, как гордый добычей папа однажды, еще очень молодым парнем, принес их с охоты.

О том не напишешь, как Колька однажды обиделся на старшего брата и ушел из дому. Вместе с родителями Волгин безуспешно искал беглеца по окрестным дворам. На дворе стояли белые ночи, ленинградские мосты уже были разведены. Обнаружили Кольку лишь утром. Свернувшись калачиком и подложив ладонь под щеку, он безмятежно спал под одиноким деревом на берегу Невы.